Де Рокфор плюнул на пол.

— Вот что я о нем думаю. Он хотел заполучить это знание, чтобы контролировать Церковь — а следом за ним и его наследники. Но поплатился за жадность. Он и весь его род.

— Неужели ты хоть на минуту можешь подумать, что у тебя получится что-то контролировать?

— Я не хочу контролировать. Но хочу увидеть лица всех этих напыщенных прелатов, когда они попытаются опровергнуть свидетельство Симона-Петра. В конце концов, его останки покоятся в сердце Ватикана. На его могиле построили собор, и в его честь назвали базилику. Он их первый святой, первый Папа? Как они смогут опровергнуть его слова? Разве тебе не хочется на это посмотреть?

— Кто докажет, что это его слова?

— Кто доказал, что слова Матфея, Марка, Луки и Иоанна — их собственные слова?

— Попытка изменить все может оказаться не столь уж разумной.

— Ты так же слаб, как и твой отец. У тебя нет мужества для борьбы. Ты хочешь забыть об этом? Никому не говорить? Пусть орден прозябает в забвении, запятнанный клеветой жадного короля? Слабаки вроде тебя — вот из-за кого мы оказались в таком положении. Ты и твой магистр хорошо подходили друг другу. Он тоже был слабаком.

Марк услышал достаточно и без предупреждения, резко поднял фонарь, поставив его мощность на максимум и ослепив де Рокфора. От неожиданности де Рокфор зажмурился и опустил пистолет, прикрывая другой рукой глаза.

Марк выбил оружие из его руки и выбежал из сокровищницы. Он миновал открытую калитку и повернул в сторону лестницы. В десяти футах впереди он увидел свет и заметил Малоуна и свою мать.

За его спиной появился де Рокфор.

— Стоять! — скомандовал магистр, и Марк остановился.

Де Рокфор приблизился. Марк смотрел, как его мать поднимает револьвер.

— Пригнись, Марк! — крикнула она.

Но ее сын не шевельнулся. Де Рокфор был теперь прямо за ним. Марк почувствовал, как дуло револьвера уткнулось ему в затылок.

— Опустите оружие, — велел де Рокфор Стефани.

Малоун показал ему свой пистолет.

— Ты не сможешь застрелить нас двоих.

— Нет. Но его точно убью.