— Она тоже в деле.

Только теперь Виктор осознал, что находился на волосок от того, чтобы совершить серьезную ошибку. Его могли расшифровать.

— Мы с ней столкнулись в Дании, — сказал он. — Я пытался убить ее и тех двоих мужчин, которые были в соборе. Я понятия не имел, кто они такие. Но если она расскажет Зовастиной о том, как было дело, мне конец.

— Кассиопея этого не сделает. Ей рассказали о том, кто вы такой, еще до того, как она пришла в базилику сегодня ночью. Она рассчитывает на вашу помощь в Самарканде.

Теперь Виктор понял и смысл слов, которые Кассиопея прошептала ему в трансепте, и то, почему никто из тех, кто присутствовал в Дании, ни словом не обмолвился в присутствии Зовастиной о произошедших там событиях.

Лодка мягко стукнулась боком о пристань, и Микнер легко выпрыгнул из нее.

— Помогите ей. Хотя мне и говорили, что она весьма изобретательна.

И убивает без колебаний, подумалось Виктору.

— Да пребудет с вами Бог, Виктор. Похоже, вам понадобится Его помощь.

— От Него никакого толку.

Губы священника тронула улыбка. Он покачал головой.

— Когда-то я тоже так думал. Но ошибался.

Виктор был язычником, как и Зовастина. Но не по религиозным или моральным убеждениям. Просто его меньше всего интересовало, что будет с ним после смерти.

— И вот еще что, — снова заговорил Микнер. — В соборе Кассиопея упомянула человека по имени Эли Ланд. Американцы хотят знать, жив ли он.

Снова это имя. Сначала оно прозвучало от женщины, теперь — из Вашингтона.

— Был жив. Но теперь я уже ничего не знаю.

Малоун недоуменно покрутил головой.

— У вас есть свой человек в ближайшем окружении Зовастиной. В таком случае зачем вам мы?

— Мы не имеем права засветить его, — ответил Дэвис. — Ты об этом знала? — спросил он Стефани.