— А ведь то же самое могла сделать Зовастина, — проговорил Винченти, с жадностью наблюдая за тем, какую реакцию вызовет его ложь. — Ей известно об этом лекарстве.

— Я это знала. Она и ее микробы… Она годами была одержима ими.

— Мы с ней работали совместно. И, несмотря ни на что, она не предложила вам средство исцеления.

Больная горько покачала головой.

— Никогда. Она приходила лишь для того, чтобы полюбоваться тем, как я умираю.

— Она получила полный контроль над вами, и вы ничего не могли с этим поделать. Я понимаю, ваш разрыв, случившийся много лет назад, был болезненным. Ирина чувствовала себя обманутой. Когда же годы спустя вы вернулись, она увидела возможность отомстить. Она позволила бы вам умереть. Вам бы не хотелось поквитаться?

Винченти видел, что на какой-то момент в душе женщины забурлили чувства, но это длилось недолго. Он заранее знал, что ее сознание почти угасло.

— Я хочу только одного: дышать. Если цена за это такова, я готова ее платить.

— Вы станете первым человеком, который излечился от СПИДа…

— И расскажет об этом. Верно?

Винченти склонил голову.

— Совершенно верно. Мы с вами станем творцами истории.

Его слова, казалось, не произвели на женщину никакого впечатления.

— Если ваше лекарство — такое простое, почему кто-то не может украсть или просто скопировать его?

— Только мне известно, где можно найти единственно нужные археи. Их существует множество, но излечивает ВИЧ только один их вид.

Похожие на маслины глаза Карин сузились.

— Ясно, для чего это нужно мне. А вам?

— Для умирающей вы задаете слишком много вопросов.

— Но вы с готовностью на них отвечаете.

— Зовастина является препятствием на пути осуществления моих планов.