От Малоуна не укрылось логическое ударение: даже не «великая», а именно «женщина».

Выделялась и фраза на латыни, как будто с умыслом помещенная в левой части портрета. Non sine sole iris.

Знание латыни, как и нескольких других языков, крепилось у Малоуна на уровне эйдетической памяти.

«Нет радуги без солнца».

Он указал на те слова.

– Историки много философствовали о значении этого девиза, – сказала Макгир. – Видимо, Елизавета была солнцем, одно лишь присутствие которого дарует королевству мир, а радуге – цвет.

– Что-то радуга совсем уж бледненькая… Почти бесцветная.

– Именно. Кое-кто утверждал, что полотно содержит некий ниспровергающий подтекст. Радуга не светится из-за того, что солнца как такового нет. И величие королевы якобы ложное. – Элизабет Макгир сделала паузу. – Вы, наверное, считаете, что это недалеко от истины?

– Есть ведь и другое значение, – заметил Малоун. – Если фразу взять и переиначить. Так сказать, перефразировать. «Нет радуги без солнца». По-латински «sole». На английском произносится как «sun». Но ведь можно и как «son», то есть «сын». И тогда смысл звучит уже по-иному: «Нет радуги без него». То есть речь идет о мужчине, а не о женщине.

– Совершенно верно. Я ознакомилась с переводом хроники. Сесил относился к самозванцу с большим пиететом. Представляю, как он, уже отягченный годами, подолгу стоял на этом самом месте и смотрел на этот образ.

– Да, образ… – рассеянно кивнул Малоун. И помолчав, спросил: – Так что теперь?