Кассиопея ловко высвободила язычок замка, вошла и, закрыв за собой дверь, заперлась изнутри. Как она и ожидала, распределительные щитки располагались на одной стене. Примерно треть пространства занимал садовый инструментарий. Свет проникал сюда через четыре окна. Ее зрачки уже освоились с темнотой. Вскоре она нашла главный рубильник.

Стоит ей опустить его, как у нее будет минут пять, прежде чем кто-то придет проверить проводку. Кто-нибудь наверняка заметит, что в соседних домах по-прежнему горит свет.

Впрочем, пяти минут ей хватит.

Найдя рядом с газонокосилкой кусок ветоши, она тщательно вытерла ею замок и ручку рубильника.

***

Солсбери-хаус погрузился во тьму. Малоун улыбнулся.

– Что за фигня, папаша? – раздался в ухе голос Люка.

– Она сделала первый шаг, отличник. Следующий – за тобой.

– Давай, веди ее. Я готов.

Ну что ж. Давно пора.

***

Когда погас свет, Люк находился в парадной зале. Сначала по комнате пробежал недоуменный шепот. Но как только народ понял, что это, похоже, надолго, шепот перерос в гул голосов. Люк тотчас повернулся и направился в гостиную, где экспонировались карманные часы великого президента. Здесь было темно, хоть глаз выколи. Двигаться приходилось медленно, на ощупь. Он то и дело натыкался на кого-то и постоянно извинялся.

– Она вернулась, – шепнул ему в ухо Малоун. – Желаю удачи.

Люк мог поклясться, что видит на губах напарника усмешку. Впрочем, еще не было такой женщины, с которой он не справился бы. Типичный тому пример – Кэти Бишоп. Да, он был мастер превращать кислые лимоны в лимонад.

Наконец Люк нашел короткую лестницу, которая вела в гостиную. На его счастье, коридор был широк и народа здесь было меньше, чем в зале. Вскоре он шагнул в гостиную. Тени здесь двигались в направлении стен, следуя распоряжениям чьего-то мужского голоса, который велел всем отойти от витрин. Разумно. Не хватало, чтобы в темноте кто-то разбил стекло. И главное, чтобы никакой паники, никакой давки. Значит, здесь есть кто-то главный. Разумеется, сам Люк слушать никого не собирался и, наоборот, шагнул ближе к третьей по счету витрине.

Кассиопея уже опередила его.

– Даже не думайте! – шепнул он.

– Кто вы такой? – спросила она.

– Тот, кто не позволит вам украсть эти часы.

– А вот это ты зря, дружище, – шепнул ему в ухо Малоун. – Никаких намеков.