— Ну что ж, ты почитаешь ее для меня. Начни с той страницы, где красная закладка, хорошо?

— Да, конечно.

Ее рука задрожала, когда она начала переворачивать страницы. Множество полосок бумаги разных цветов, заложенных в книгу как метки. Наконец она нашла красную и положила ее на кровать рядом с собой.

Покоренный Патрик следил за каждым ее движением.

Неуверенным голосом Джессика начала читать:

— «Посреди леса, который тянулся, на сколько хватало глаз, я заметила небольшую часовню на расстоянии не более трех лье, скромно возвышающуюся над округой».

Успокоенная благопристойным буколическим текстом, Джессика почувствовала себя увереннее.

— «Сладостное одиночество, — сказала я себе, — как я стремлюсь к тебе! Должно быть, это убежище нескольких монахинь или одиноких святых душ, занятых исключительно своими молитвами, всецело преданных вере, удалившихся от этого губительного света, где преступление беспрестанно нападает на невинность и всегда добивается своего; я уверена, что здесь, должно быть, поселились все добродетели.

Я была занята этими размышлениями, когда вдруг увидела юную девушку моих лет, которая присматривала за несколькими барашками на поляне; я спросила ее об этой обители, она сказала мне, что то, что я видела, был монастырь, где жили четверо францисканских монахов, практикующих уединение, с религиозностью, воздержанием и строгостью которых не могло сравниться ничто на свете…»

Папочка на мгновение закрыл глаза, смутная улыбка проступила на его тонких губах. Голос Джессики вызвал у него приятную дрожь во всем теле.

— «Взволнованная желанием тотчас взмолиться о помощи у ног этой благословенной Божьей Матери, я спросила у девушки, не желает ли она пойти со мной; она сказала мне…»

В соседней камере, тоже закрыв глаза, Вильям слушал чистый голосок девочки. В другой ситуации это могло бы ему даже понравиться.

— В жизни не видел такого ненормального! — пробормотал Рафаэль.

— Я тоже, — отозвался его брат, не открывая глаз. — Ты читал де Сада?

Рафаэль смерил его удивленным взглядом.

— Нет, — прошептал он. — В тюремной библиотеке такого не держали… А ты?

Вильям отрицательно покачал головой.

— Неудивительно, что он такое любит! Уверен, что этот псих — само воплощение де Сада! Поганец…

— Но почему он не поехал за своими деньгами, черт подери? — рассердился Рафаэль, стараясь не шуметь.