— Долго же тебе придется ждать, скотина…

— Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Так что я советую тебе принести мне самые глубокие извинения. И может быть, ты избежишь моего гнева.

Улыбка Рафаэля по-прежнему выглядела издевательски.

— Я не боюсь твоего гнева. Ты жалкий трус. Если бы я не был прикован, ты бы валялся у меня в ногах. Ты считаешь себя сильным, но тебе просто повезло. Очень повезло. Но везение всегда заканчивается тем, что…

Папочка сделал пару шагов вперед, стараясь держаться на расстоянии.

— Ты не просто будешь извиняться, ты будешь меня умолять, — сказал он.

Он достал из сумки, стоящей у его ног, пару перчаток из толстой резины и надел их. Затем появилась бутылка из белого пластика.

— Ты знаешь, что в этой бутылке, сынок?

Вильям кивнул. Паническая дрожь пробежала по его юношескому лицу.

— Я бы сказал, что там кислота, — вдруг опередил его Рафаэль.

— В точку, Эйнштейн! Если точнее, серная кислота.

Папочка поставил бутыль на подоконник и вышел из комнаты. Тут Рафаэль понял, что его самые жуткие страхи сбываются.

Всего через пару минут он вернулся с Джессикой.

Она так изменилась за эти несколько дней… Страдания ожесточили ее лицо, под глазами появились круги, кожа стала серой.

Она постарела.

Папочка завел ее в комнату, остановив напротив братьев.

— Что в этой бутылке, голубка моя?

— Не знаю, мсье…

— Серная кислота. Ты знаешь, что это?