— Простите! — простонала девочка.

Невозможно было понять, к кому она обращалась — к Патрику или к Рафаэлю.

Папочка был весь на нервах: хотя он снова взял ситуацию под контроль, девчонка все же чуть не сбежала.

— Смотри! — заорал он. — Я поймал ее в два счета! Зря ты старался, кретин!

Рафаэль все еще дрожал в объятиях брата. Мог ли он вообще слышать голос своего мучителя?

— Дайте ему воды! — крикнул Вильям. — Не бросайте его так!

— Ты думаешь, что я хоть пальцем пошевелю ради этой сволочи? — возразил папочка; его голос снова обрел самодовольное спокойствие. — Да пусть сдохнет. Правда, на это уйдет время, можешь мне поверить…

— Если поможешь мне с ним, я расскажу тебе, как толкнуть драгоценности! — вдруг выкрикнул Вильям.

— Тебе хочется того же, что отведал твой братец?.. Тогда не морочь мне голову! — пригрозил Патрик. — Ты ни черта не знаешь!

— Конечно, я знаю имя барыги, ты как думаешь? Но ты его не получишь, если не поможешь моему брату. Ни хрена не получишь! Ты понял?

Папочка пристально посмотрел в глаза Вильяма, и тот выдержал его взгляд.

Выражение его лица стало почти таким же жестким, как у брата.

— Ну как, нужны тебе эти бабки?

— Если твой братец будет сотрудничать, я дам ему чем обработать ожоги. Так что, когда он будет готов к переговорам, дай мне знать. Потому что ты не знаешь ничего.

Он схватил Джессику за руку и потащил в ее клетку. Дверь хлопнула; Вильям погладил брата по нетронутому лбу.

Кислота попала на кисть, на предплечье, на тело, на правый висок… Вильям разорвал на нем рубашку, чтобы не тревожить раны. Но у них больше не было воды, никакого способа облегчить его страдания.

— Держись, Раф, — прошептал он брату на ухо. — Держись, брат. Мы скоро выйдем отсюда, ты это знаешь. Так что надо держаться. Согласен?

Рафаэль сжал руку брата:

— Я никогда не выйду отсюда, Вилли. Я даже ночь не переживу…

— Не говори так! — приказал его брат, вытирая слезы. — Не говори так, прошу тебя!