Джессика нахмурилась.

— Этот грязный тип — вор, моя дорогая. Грабитель банков и ювелирных магазинов, который вышел из тюрьмы в прошлом году! Удивлена, не так ли?.. И братец его такой же. Они оба преступники, которых разыскивает полиция.

Джессика явно была в шоке. Поражена. Но через секунду она дала отпор:

— Ну и что? Вы тоже преступник!

Она тотчас же пожалела о своих словах. Сможет ли она когда-нибудь себя контролировать?

Улыбка папочки стала шире. Дрессировка была не закончена, и это ему очень нравилось.

— Верно, голубка моя. Я тоже преступник. Знаешь, сколько убийств на моей совести?

Джессика, пожалуй, предпочла бы не знать. Но ему явно доставляло радость делиться с ней своими зловещими достижениями.

— Тринадцать.

Ее била дрожь, она закусила губу.

— А цифра тринадцать, говорят, приносит несчастье. Так что надо поскорее довести мой список до четырнадцати. Но ты не будешь следующей, можешь быть спокойна. Следующим станет один из этих тупиц, которые разлагаются в соседней комнате. — Он коснулся ее обнаженной руки; она снова содрогнулась. — Вчера вечером было так хорошо. Но мне нужно будет научить тебя другим вещам… Мы перейдем на новую ступень.

— Я хочу научиться, — прошептала Джессика, глядя на него покорным, по ее мнению, взглядом.

Который выражал бесконечное отвращение.

— Ты само совершенство, — заключил папочка. — А пока не хочешь принять душ?

— Хорошо, мсье.

— Я провожу тебя, голубка моя.

* * *

Через час папочка вошел в соседнюю камеру. Ни сэндвичей, ни бутылки с водой.

Он пришел ради удовольствия.

Вильям посмотрел на него враждебным взглядом.