– Я не против.

– Кстати, ты ведь психолог… Наверное, привыкла к такому?

Зои нахмурилась.

– Я психолог-криминалист. Мои пациенты большей частью – беспощадные убийцы.

– Ну, от меня сейчас тоже пощады не жди, – с улыбкой ответила О’Доннелл. – Так что ты мне подходишь.

– Я уверена, что ваш муж все понимает.

Холли покачала головой.

– Вряд ли. Но это уже не имеет значения. Вероятно, меня вышвырнут из отдела насильственных преступлений. Брайт сообщил мне об этом пару часов назад. Муж будет в восторге.

– Ого. – Зои вспомнила, как О’Доннелл вызвали в кабинет Брайта. – Мне жаль. Все из-за вашего бывшего напарника?

Холли пожала плечами.

– Частично. Я верила, что продержусь в отделе. Что слухи утихнут. Что буду хорошо работать – и Брайт увидит во мне ценного сотрудника. Но два из пяти моих дел об убийствах так и не закрыты. А теперь еще один «глухарь»… Брайт не дурак. Никто не хочет идти ко мне в напарники, история с Мэнни – как клеймо.

– Ну, я сомневаюсь, что Брайту есть дело до слухов, – успокоила ее Зои. – Вы же сами говорите, он не дурак.

О’Доннелл уткнулась лбом в оконное стекло.

– Это я донесла на Мэнни в отдел внутренних расследований.

– Ого. – Бентли не знала, что ответить.

– Не потому, что спала с ним или с кем-то из ОВР, это все чушь собачья. Но я его сдала. – Голос Холли дрогнул.

Она будто съежилась, пока говорила. Стала похожа на крошечного заблудившегося ребенка. Зои замялась, а потом положила руку на плечо О’Доннелл. Та подняла на нее глаза – в них стояли слезы.

– Я не святоша. Бывает так, что и продажный коп – хороший коп. Когда еще работала в патруле, видела, как мой напарник снял пятьсот долларов с дилера, которого мы поймали. Хотел со мной поделиться, но я не взяла. И не выдала его. Такая работа… никто даже не представляет, сколько раз в день копы борются с искушениями. Все мы оступаемся. Особенно когда нас и так считают продажными. Я могу это понять.

– Но с Мэнни вышло иначе?

– Несколько наркодилеров платили ему ежемесячно. Он наладил целую схему с двумя адвокатами: ловил дилеров, давал им визитку адвоката, и когда тот получал клиента, Мэнни доставалось двадцать процентов гонорара. Я дважды видела, как он брал деньги у сутенера. Он продолжал твердить, что мне надо смириться. И знаешь что? Я почти смирилась. Не могла решить, что хуже: быть крысой или продажным копом.