Грациелла вздохнула:

– Да, мне самой не верится, что все это происходит с нами наяву. Иногда по ночам я лежу без сна и мне кажется, что я нахожусь в каком-то другом мире… Должно быть, так оно и есть: я в Америке, а прошлое осталось далеко позади. Но, знаешь, я часто вспоминаю старые добрые времена, и они служат мне утешением.

София тронула ее за руку:

– Мама, есть кое-что, о чем я тебе никогда не рассказывала – все было не к месту. Да наверное, в моей жизни все было не к месту. Помнишь ту ночь, когда Альфредо принес меня на виллу? После того, как сбил на дороге? Я приехала в Палермо из Чефалу, потому что…

София замолчала. В дверях появилась Мойра. Заплаканная, без косметики, она напоминала заблудившегося ребенка.

– Я не могу заснуть. Мне так страшно! Я никак не могу заснуть…

София вздохнула, а Грациелла подала Мойре руку и усадила ее за стол.

– Где мама? – спросила Роза, заходя в кухню с бледным, осунувшимся лицом.

Грациелла похлопала себя по коленям, обращаясь с Розой как с маленькой девочкой. Роза села к бабушке на колени и уткнулась лицом ей в плечо:

– Бабушка, я так рада, что ты здесь!

Грациелла улыбнулась. Окруженная дочерьми, она чувствовала, что любима, и самое главное – она чувствовала, что кому-то нужна.

– Ты знаешь, какой сегодня день, бабушка?

Мойра вскочила:

– Рождество! Сегодня же Рождество!

Она выбежала из кухни и вернулась с маленькими подарками, которые купила для всех них.

– Счастливого Рождества, София!

София приняла яркий сверточек. Она изо всех сил пыталась улыбнуться, но лицо ее внезапно исказилось, и она зарыдала.

У Розы задрожали губы.

– Не плачь, София, не плачь! – проговорила она и сама разразилась слезами.

Мойра, которая еле держалась весь вечер, тоже пустилась в рев. Грациелла молча переводила взгляд с одной на другую, потом принялась покачивать Розу, сидевшую у нее на коленях, и затянула песню.