– Вообще-то, мне больше нечего вам сказать.

Пирелли закурил сигарету и придвинул к себе пепельницу. Убирая зажигалку в карман, он покосился на Джиганте, потом заговорил:

– София, я готов поклясться в том, что вы и, возможно, ваши родственники находитесь в опасности. Ваши ответы инспектору Джиганте могут иметь серьезные последствия, но я хочу ознакомить вас с фактами. Если после этого вы пожелаете позвонить адвокату и изменить свои показания – пожалуйста, вы имеете на это право…

София судорожно сглотнула и мельком взглянула на Джиганте. Пирелли продолжил:

– Я уверен, что Лука Каролла убил ваших детей и совершил еще множество тяжких преступлений. Я также уверен, что это очень больной молодой человек.

Никакой реакции. София сидела, не поднимая глаз. Пирелли решил вести себя посвободнее, чтобы смягчить холодную, официальную атмосферу. Он налил себе в бокал вина и сел за стол, расположившись как дома.

– Весь этот разговор может показаться не слишком этичным, но вам должно быть понятно: я пришел сюда не просто так. Вы должны знать столько же, сколько и я, потому что здесь возможна некая связь, которую я проглядел, и потому что я убежден, что вы и ваша семья в опасности. Повторяю, вы не обязаны ничего говорить. Обещаю, что все сказанное вами, не считая ваших ответов инспектору Джиганте, останется строго между нами. Понимаете, я хочу найти Луку Кароллу, пока он не убил кого-нибудь еще, а в том, что он это сделает, я нисколько не сомневаюсь. К настоящему моменту мне удалось свести воедино некоторые разрозненные факты его биографии. Я беседовал со специалистами психиатрической клиники Палермо и с врачом старой больницы «Назарет», который наблюдал подозреваемого, когда ему было всего лет шесть-семь, и я знаю, что Лука Каролла – классический пример развития психопатической личности. Однако, не имея возможности осмотреть пациента, мы можем лишь предполагать самое худшее – что он одержим манией убийства.

С неба валил густой мокрый снег. Дворники скрипели от усилия. Лука свернул на частную дорожку и улыбнулся Грациелле в зеркальце. Она взволнованно смотрела в окно «бьюика», а Тереза на переднем сиденье опустила свое стекло.

– Что это, гостиница?

– Нет, частный особняк.

Аккуратно подрезанная живая изгородь, тянувшаяся вдоль дорожки, перешла в просторную, засыпанную снегом лужайку перед домом с белыми колоннами примерно тысяча восемьсот девяносто четвертого года постройки. Особняк принадлежал Полу Каролле, правда, тот никогда в нем не жил. Это была его мечта, ступенька в высшее общество, свидетельство успеха.