ДетективыЭтюд на холместр 264
Светлый фон
Я потратил несколько лет, чтобы составить себе представление о собственном будущем, и в течение этого времени я просто брался за случайные подработки, в основном в офисах, и всегда на временной основе. Я обратился в агентство, и для меня всегда находилась работа. Я был дотошным, надежным, работящим, методичным, аккуратным, обладал всеми качествами, которые обычно ищут работодатели. Я не создавал проблем, я не тратил попусту время, я не сплетничал, вообще мало общался с коллегами. Но все это время, как какая-то подспудная сила, мой мозг работал над моим будущим, отбирал идеи, планировал, строил схемы. Я не мог стать врачом, но я никогда не отказывался от желания работать в какой-то медицинской области, и, поскольку я так любил тела, я часто тешил себя идеей просто-напросто стать работником морга или ассистентом в лаборатории какого-нибудь патологоанатома, скорее всего за границей.

Но я никогда не смог бы играть вторую скрипку, не смог бы просто стоять рядом, не имея возможности принять участие, никогда бы не смог кланяться и расшаркиваться перед каким-нибудь «квалифицированным» патологоанатомом, никогда бы не смог выполнять рутинную работу неделю за неделей, как слуга, незамеченный, непризнанный, потому что я знал столько же, сколько и они, я мог делать их работу. Я бы взорвался от недовольства.

Но я никогда не смог бы играть вторую скрипку, не смог бы просто стоять рядом, не имея возможности принять участие, никогда бы не смог кланяться и расшаркиваться перед каким-нибудь «квалифицированным» патологоанатомом, никогда бы не смог выполнять рутинную работу неделю за неделей, как слуга, незамеченный, непризнанный, потому что я знал столько же, сколько и они, я мог делать их работу. Я бы взорвался от недовольства.

Я провел несколько месяцев, выдумывая план, как я мог бы снова пройти медицинское обучение: может быть, с помощью подделки справок, солгав о возрасте, уехав за границу, – но обман был не тем, что мне легко тогда давалось. Единственным человеком, кого я до того времени обманывал и кому лгал, была ты. Я не хотел вести себя как какой-то жалкий преступник, и в случае разоблачения унижение было бы слишком травматичным для меня, большим, чем я смог бы вынести. Я уже перенес достаточно унижений. Моя ненависть к тем, кто обрек меня на прозябание, окатил меня презрением и заставил чувствовать себя мелким и ничтожным, была, и остается, абсолютной, чистой, горькой ненавистью, которая действует не как яд, а как кислота.

Я провел несколько месяцев, выдумывая план, как я мог бы снова пройти медицинское обучение: может быть, с помощью подделки справок, солгав о возрасте, уехав за границу, – но обман был не тем, что мне легко тогда давалось. Единственным человеком, кого я до того времени обманывал и кому лгал, была ты. Я не хотел вести себя как какой-то жалкий преступник, и в случае разоблачения унижение было бы слишком травматичным для меня, большим, чем я смог бы вынести. Я уже перенес достаточно унижений. Моя ненависть к тем, кто обрек меня на прозябание, окатил меня презрением и заставил чувствовать себя мелким и ничтожным, была, и остается, абсолютной, чистой, горькой ненавистью, которая действует не как яд, а как кислота.