– Нет, детектив, по-моему, вам этого не надо. Поверьте, вам вовсе не нужно то время, которое у меня в запасе.

Я, хромая на правую ногу, подошла к стоявшему у койки стулу, и уселась теперь находясь совсем близко к нему.

– Что вы имели в виду, сказав, будто весь мир мог отличить вас от брата?

Даниэль послал мне ту же кривую холодную усмешку, с какой вчера утром спускался ко мне по лестнице в доме Брайна.

– Он родился с золотой ложкой во рту, а я… знаете с чем? С пластмассовой дыхательной трубкой в горле.

– Каким образом это позволяет отличать вас друг от друга?

– У Ника, с самого начала было все. Крепкое здоровье, состоятельные и благополучные родители, обучение в частной школе. А у меня? Недоразвитые легкие, первые месяцы жизни прошли в инкубаторе, в этой самой чертовой больнице. Ирония судьбы, да? У меня всю жизнь слабая грудь. И поганые родители! Понимаете, о чем я говорю?

– Не понимаю, – сказала я. – Мне они показались довольно приятными людьми.

Даниэль твердо взглянул на меня:

– Вот как? А что вы о них знаете?

– Я сегодня с ними встречалась.

Даниэль вновь усмехнулся:

– Вряд ли. Мой отец умер в девяносто восьмом году, прокляни Господь его душу, мать двумя годами позже.

Я секунду помолчала.

– Прошу прощения, по-видимому, я чего-то не понимаю.

– Чего тут непонятного, как вы тогда работаете детективом? – бросил в ответ Даниэль. – У Ника Паркера прекрасный дом, хорошее образование, все возможности, которые можно иметь в жизни. В этом году еще и его компания, видите ли, вошла в список ста самых быстрорастущих компаний! Он большой человек! Богач. Вы же детектив, разве вы, не видите разницы?

– И что из этого?

Даниэль затряс головой:

– Забудьте. Не имеет значения.

– Да? А мне почему-то кажется, что имеет.