Олунд припарковался возле скалодрома, и они быстро вылезли из машины.

Три полицейские машины подкрепления стояли рядом, все еще с включенными сиренами.

– Ты останешься в машине, – сказала Жанетт, поворачиваясь к Иво и требовательно глядя на него.

Иво послушался; он увидел, как Жанетт с Олундом исчезают в метели по направлению к зданию из красного кирпича.

Еще одна машина с заносом влетела на парковку. Это был Шварц, и Иво понял, что он услышал, как Жанетт вызывала подкрепление.

Шварц побежал за остальными, и у Иво появилось дурное предчувствие. Его опасения подтвердились, когда он услышал выстрел. Приглушенный каменными стенами и метелью.

Три тени двигались за завесой снегопада вдоль стены. Первая – Иво показалось, что это Шварц, – вдруг бросилась бежать.

– Нет! – это Жанетт.

Ничего нет хуже, чем бессилие зрителя. Какое-то время патологоанатом поразмышлял, не послать ли к чёрту все инструкции, а потом вылез и побежал за товарищами.

И тут послышался еще один выстрел.

Хуртиг Промышленный район Вестерберга

Хуртиг

Промышленный район Вестерберга

Первая пуля попала в левую руку; от выстрела Хуртиг дернулся и потерял равновесие. Он схватился за кресло, ощущая под рукой мягкую теплую ткань.

Мягкую, как светлый песок Миртекъяуре в то лето, когда он, маленький, грел пакет замороженных тефтелек в горячем, нежном, мелком песочке.

Теплую, как вода в озере, которое прекраснее всего в начале августа.

Он сделал это, подумал Хуртиг.

Отсутствие боли изумило его. Попадание пули ощущалось просто как довольно сильный удар по руке.