– Он умер, – сухо сказала Тиш, вновь обхватив руками лицо Дафны. – Он умер, Дафна, все кончилось. И ты меня больше не оттолкнешь. Ты не оттолкнешь нас опять, Дафна. Мы твоя семья.

На глазах Дафны выступили слезы. Она заплакала, цепляясь за Тиш.

– Все будет хорошо, – пробормотала Тиш. – Обещаю. Я теперь здесь. Я здесь.

– Дадим им минутку, – предложил Нобл, указывая на дверь.

Когда Ева вышла с ним в коридор, он глубоко вздохнул.

– Хороший признак. Она впервые плачет не от страха или боли. Это вы сообщили сестре?

– Да.

– Я не мог. Если пациент против, то я не имею права. Очень рад, что вы решились. Теперь начнется ее исцеление. Потребуется много времени, но оно начнется.

– Она ждет от вас подсказок.

– Я не стану ей потакать. Привыкла получать указания: что делать, что надевать, как себя вести… – Дел пожал плечами. – Ей тщательно промыли мозги. Но я все же профессионал.

– Я тоже и вижу, что на самом деле она кое-что помнит. Она только что солгала.

– Если так, то из страха. Ее все еще мучают кошмары, даже легкие галлюцинации. Иногда она говорит, что в комнате были дьяволы.

– Во множественном числе?

– Да. Потом ее охватывает стыд, и она извиняется. Ее психика – тонкое стекло, которое уже треснуло. Слишком сильно надавишь – разобьется. И трещина зарастет не скоро.

– Едва ли я оказываю чрезмерное давление.

– Поверьте, я собирался быть к вам очень строгим. Но вы хорошо с ней обращаетесь, поэтому она вам отвечает. Если она солгала, то потому, что не готова. Вряд ли ложь для нее – привычная манера поведения.

Доктор оглянулся на дверь.

– Приезд близких поможет ей поправиться и, честно говоря, снимет груз с моих плеч. Я мог бы растянуть ее пребывание здесь еще на день или два, поскольку она как-никак вдова Страццы, но физически она готова покинуть больницу.

– Мне нужно вернуться в палату. Хочу узнать, где она будет, когда отсюда уйдет.

– Да. А я предложу принести для сестры раскладушку. Надеюсь, сестра останется с ней на ночь.