– Почему это? – притворно возмутилась она. – У меня очень даже хорошо получалось, представь себе! Я могла бы стать профессиональной танцовщицей.
– А почему не стала?
– В пятом классе слишком большая нагрузка, – сказала она. – Я решила, что образование важнее. Ой, у тебя ресничка.
Она наклонилась ко мне, провела пальцами по моей щеке, и мне показалось, что сердце в груди сжимается в маленький, тугой, горячий комок.
Как же мне хотелось ее поцеловать. Поцеловать, прижать к груди, и пусть она увидит все самое худшее во мне, и пусть скажет – ничего, ты все равно мне нравишься.
Но я не мог: я знал, что она так не скажет.
– Ну вот. – Она поднесла палец к моим глазам, чтобы я тоже увидел прилипшую к нему ресничку. – Загадывай желание.
Пусть нельзя рассказать ей все свои секреты, но ведь поцеловать-то ее можно. Она была так близко, и глаза у нее были такие теплые. Но я вспомнил, как она отшила меня в прошлый раз, и понял, что рисковать не стану.
– Дуй, – сказала она, и я закрыл глаза и сдул ресничку.
* * *
Стоит ли говорить, какое желание я загадал? И сбылось ли оно?
* * *
Наутро, когда мы все завтракали, Джессика на нетвердых ногах спустилась вниз за кофе. Поцеловала Миа в макушку, когда та бросилась к ней в объятия, а когда Николас спросил, как спалось, ответила, что хорошо.
Затем ее глаза встретились с моими, и она тут же поспешно отвела их. Не то просто потому что она всегда так на меня смотрела – мимолетно, украдкой, не то вспомнила, что случилось вчера вечером, – не знаю.
Цирк возле школы уже разогнали, и я сумел попасть туда без происшествий. За обедом я сидел с Рен, и мы говорили о Миранде – о том, как в последних сериях она потеряла память. Я, кажется, все время улыбался, хотя острая боль внутри с каждой минутой делалась сильнее. Я понимал – осталось недолго. Не сегодня-завтра, как ни оттягивай, мне придется распрощаться с этим городом и с этими людьми. Вопрос только в том, куда я отсюда уйду – в бега или в тюрьму.
После звонка с последнего урока мы с Николасом, как обычно, встретились на парковке. Когда я открыл пассажирскую дверцу, он сказал:
– Едем к Патрику.
Я замер:
– Что?
– Пора взглянуть на документы.