— Это моё! — завопил князь и стал бить профессора по лицу. Пощечины были слабенькие.

Габриель застегнула молнию на куртке с надписью на спине «Европол».

— Берем всех, майор.

Командир отдал приказ. К особняку стали приближаться группы захвата…

Мечик подбежал к Катарине, бережно подхватил на руки и поцеловал в лоб.

— Прости меня… любимый…

— Пора выбираться.

— Я не знала…

— Потом… Времени мало.

Профессор с князем сцепились. Катались по ковру, старясь побольнее ударить друг друга. Польфи оказался ловчее, вырвал кувшин, откатился в сторону. У профессора кончились силы. Он сидел, опираясь на руки, и дышал со свистом.

— Бежишь, Карлос! — закричал он. — Я знаю, кто ты! Ты — Лунный Ветер! Я догадался! Я раскрыл твою тайну! Тебе некуда бежать! Дом окружен полицией. Сейчас тебя возьмут, и ты за все ответишь… Будь ты проклят!

Дьёрдь упал на спину без сил. Князь забился в угол, прижимая кувшин. Лицо его светилось радостным безумием.

На часах было 21.57.

Мечик ногой захлопнул дверь кабинета. И побежал по дому. Тяжести Катарины не чувствовал. Он знал, что выбраться можно через кухню. Кухня выходила в сад. Мечик подобрался к двери и выглянул. Между деревьев передвигались темные фигуры спецназовцев. Выход отрезан. Он переложил Катарину на другую руку и поцеловал в разбитые губы.

— Все будет хорошо.

Катарина закрыла глаза и затихла…

Дом стоял в деревушке, затерявшейся среди виноградников на границе со Словакией. Проверив время, Гёза вытащил телефон. Оставалась минута. Он не захотел ее подарить.

— За лейтенанта Шандора, моего друга, — сказал он и нажал кнопку вызова. Звонок пошел на будапештский номер…

Габриель только вышла из минивена, когда темнота исчезла. Как будто взошло солнце. Вспышка осветила деревья, за которыми спряталась командная машина. А потом обрушился грохот. По лицу ударил поток воздуха. Комиссар бросилась в машину. Вместо особняка вздымался в небо огненный шар. Фигурки спецназовцев разбегались в стороны. Пожар бушевал вулканом.

Комиссар выругалась так, как не позволяла себе с уличной юности. Карой посмотрел на нее. Он знал, что теперь будет, и жалел любовь всей жизни, которая давным-давно не захотела стать его женой. Теперь на нее повесят всех собак. И он ничем не сможет помочь.