– Погодите-ка, – изумленно сказала Альбина. – Кавалеров? «Врач-убийца»?

Герман дико глянул на нее.

– Ого, – сказал Петр Григорьевич. – Да вы знаете о нашей семье куда больше, чем мне казалось.

– Нет, нет, что вы, – ужаснулась Альбина своей бестактности. Правда что – влезла, как слон в посудную лавку! – Просто так называлась статья. Там были рядом две старые газеты, точнее, вырезки: одна с фотографией, а другая со статьей…

– Интересное сочетание вырезок! А если не секрет, где они?

– Их выбросили, – заторопилась Альбина. – Они мне на глаза попались среди всякого старья, предназначенного на выброс, в одном доме.

Налетовы молча смотрели на нее, и Альбине казалось, будто они не верят ни одному ее слову. Конечно, вранье всегда было ее слабым местом. Но ведь не скажешь правды! Не скажешь: эти вырезки, возможно, принадлежали моему отцу, зэку только что с лесоповала.

Изможденная, жуткая маска Стольника с этим черным пауком, ползущим по шее к уху, вдруг возникла перед глазами. И – словно в сердце ударило догадкой: тот человек, ее отец, – такой же, как Стольник! Может быть, убийца. Насильник – уж во всяком случае.

Она перехватила озабоченный взгляд Германа. Кивнула, успокаивая его и пытаясь успокоиться сама.

– Вырезки в одном старом доме… – задумчиво повторил Налетов. – Скажите, а фамилия хозяина была не… Да ну, глупости, извините.

Альбина до боли сплела пальцы. А вдруг ее отец – один из оставшихся в живых Кавалеровых? Нет, пожалуйста, не надо! Пусть все это будет случайным совпадением! Ох, зачем она только увидела это фото на стене, зачем прицепилась к нему? Герман видит ее волнение – точно, видит. Он просто глаз с Альбины не сводит. В другую минуту она радовалась бы этому, а сейчас… О чем бы таком заговорить, о совершенно постороннем? И вдруг с ужасом услышала собственный голос, произносящий:

– А в чем там все-таки было дело – с этим врачом-убийцей? Я из статьи мало что поняла…

– Тяжелый случай, – вздохнул Налетов.

Подошел к окну, прильнул к открытой форточке. Постоял так, обернулся:

– В ноябре тысяча девятьсот пятьдесят второго года отец работал здесь, в Горьком, в областной хирургии. Славился как восходящая звезда. К нему всякое начальство в очередь записывалось, игнорируя свои номенклатурные больницы. И вот как-то раз привезли жену начальника местного НКВД – с аппендицитом. Отец говорил, что она была неописуемой красавицей, муж все ее капризы рабски исполнял – ну и повез к знаменитому Налетову, раз она пожелала. Сразу на стол… Отец оперировал, ассистентом был его старинный друг Семен Кавалеров. Они и учились вместе, и воевали, вообще дружили, и жены, дети… все такое… – Голос его дрогнул. – Операция, в общем-то, рядовая, но отец делал ее сам: из уважения к опасному чину. Никто не ждал беды, хотя отец потом сказал, что он немного тревожился: у больной была небольшая температура, очевидно, что-то воспалилось. Дали наркоз, разрезали… бах! – отросток гнойный, как отец и предполагал. Ну, порадовались, что вовремя захватили. И вдруг в разгар операции больная открывает глаза, приходит в сознание, начинает жутко стонать… и умирает от болевого шока. Сердце не выдержало.