— Он не сможет о нас заботиться, Марджори, — тихо сказала Лора.
—
— Марджори! — резко сказала Фрэнсис. — Ты можешь оставить свои колкости при себе. Между нами все предельно ясно, не так ли?
— Все ясно, — подтвердила Марджори.
Лора всхлипнула.
— Перестань плакать, — приказала Фрэнсис.
Она чувствовала себя измотанной и раздраженной. К тому же ее мучили угрызения совести; внутренний голос подсказывал ей, что она не должна потакать желанию Марджори. Но одновременно не чувствовала ни малейшей потребности в том, чтобы упрашивать девочку остаться. Напротив. Для нее стало бы облегчением, если б ее не было рядом.
— Я не могу отсюда уехать, — плакала Лора. — Не могу. Не могу!
— Ты можешь жить здесь, сколько захочешь, Лора, — сказала Фрэнсис.
— Но мне нельзя отпускать Марджори одну!
— Очень даже можно, — холодно ответила Марджори. — Я великолепно справлюсь, не беспокойся! — Она повернулась к Фрэнсис: — Каждый здесь считает, что вы меня выгоняете. Это выглядит как признание вины. Так, как будто я действительно попала в точку. Как говорится, — она по-взрослому нахмурила лоб, — на воре и шапка горит!
— Не ломай себе над этим голову. Лучше подумай хорошенько, чего ты хочешь. Ты действительно намерена вернуться к отцу?
— Да. И если вы скажете «нет», я убегу.
— Тогда собирай свои вещи. Завтра утром мы поедем в Лондон.
— Я поеду в Лондон одна.
— Нет, этого ты не сделаешь. Твоя мать передала мне ответственность за тебя, и поэтому я уж точно не позволю тебе разъезжать в одиночку. Я должна передать тебя или твоему отцу, или миссис Паркер из ведомства по делам несовершеннолетних, и только после этого моя миссия будет выполнена. — Фрэнсис повернулась и вышла из комнаты, чувствуя на своей спине ненавидящий взгляд Марджори и слыша плач Лоры.
Внизу на лестнице стояла Аделина. На ее лице отразилось возмущение.
— Вы не должны так поступать, мисс Грей! Вы не можете позволить ребенку уехать!