— У него на ноге серьезная рана.

Аделина откинула одеяло, и Фрэнсис содрогнулась, увидев огромную страшную рану, кровавую и гнойную. В воздухе повис исходивший от нее смрад.

— Боже мой! — произнесла Фрэнсис.

Аделина снова накрыла мужчину.

— У него сильное воспаление и лихорадка.

— Да, но почему вы не вызвали врача? — крикнула Фрэнсис. — Почему заперлись здесь с ним и оставили его просто лежать?

Все трое какое-то время молчали, потом Аделина сказала:

— Он бредит. Поэтому мы знаем, что он не англичанин.

— Не англичанин?

— Он немец, — сказала Виктория.

Фрэнсис посмотрела на мужчину. На нем была гражданская одежда: светлые брюки и голубая рубашка. На левом запястье — часы с разбитым циферблатом. Фрэнсис определила, что они были французской марки.

— Вы уверены?

— Я немного учила немецкий язык в школе, — сказала Виктория, — и я уверена.

Все смотрели на мужчину. Он беспокойно метался на кровати. На лице, под кожей, дергался нерв. Раненый открыл глаза. Они были темными, с каким-то неестественным блеском.

— Воды, — пробормотал он по-немецки.

— Что он сказал? — спросила Фрэнсис.

— Он хочет воды, — ответила Виктория.

Она с готовностью взяла чашку, стоявшую возле кровати, немного приподняла голову мужчины и осторожно влила ему в рот немного воды. Тот пил жадно, но с трудом. Потом откинулся на подушку и сразу опять провалился в беспокойный сон. Он что-то бормотал, но никто не мог ничего разобрать. В любом случае это были не английские слова.

— И ты действительно уверена, что он немец? — спросила Фрэнсис, которой были вполне понятны последствия этого происшествия.

— Я уверена, что он говорит по-немецки, — ответила Виктория. — А в бреду человек всегда говорит на своем родном языке.