— Я заметила, что в последнее время ты почти ничего не ешь. Плохо себя чувствуешь?

Лора нервно грызла ногти.

— Нет. Хорошо.

— Значит, тебе не нравится еда?

— Нравится. Только… я подумала… мне сейчас шестнадцать. Я могла бы начать худеть.

«В ней постепенно пробуждается женское самолюбие, — подумала Фрэнсис. — Что ж, это ей не повредит. Возможно, когда-нибудь потом она почувствует себя более комфортно и перестанет ходить с унылой физиономией».

— Неплохая идея, — сказала она вслух, — но только это надо делать постепенно. Для тела очень плохо, когда сразу полностью отказываешься от еды.

— Но я совсем не хочу есть. У меня больше нет такой потребности.

Лора уныло посмотрела на себя сверху вниз: большие, тяжелые груди, выпирающий живот, рыхлые бедра, которые, казалось, расплываются под легкой тканью выходного платья. Крепкие икры, казавшиеся еще более полными из-за носков ручной вязки и бесформенных коричневых туфель. Кроме того, ее ноги были покрыты плотными черными волосками.

— Придется очень, очень долго ждать, пока я стану стройной, — печально произнесла она. — Пока еще совсем ничего незаметно!

— Потребуется какое-то время, Лора. Но когда-нибудь ты этого добьешься. И тогда сможешь гордиться собой.

Лора теребила свои косы.

— Мои волосы мне тоже не нравятся… Как вы думаете, может, мне их обрезать?

Фрэнсис взглянула на полное, некрасивое лицо Лоры. Короткие волосы не сделают его лучше, но, вероятно, и не ухудшат. Здесь, в принципе, больше ничего нельзя испортить.

— Ты можешь, конечно, делать все, что хочешь, Лора, но при этом хорошенько подумай. Если ты обрежешь волосы, уже ничего нельзя будет изменить.

— С косами я выгляжу как маленькая девочка. Хочу, чтобы ко мне наконец относились серьезно.

— Но мы все относимся к тебе серьезно! Хотя я могу тебя понять: в твоем возрасте я тоже страшно спешила стать взрослой. Но только потом замечаешь, что жизнь от этого не становится легче.

— Значит, я могу обрезать волосы?

— Да. Только подожди до утра.

Дома все трое — Аделина, Виктория и Петер — сидели в кухне за столом и играли в карты. Фрэнсис ожидала, что найдет Викторию всю в слезах или же забаррикадировавшуюся в своей комнате. Она была удивлена, что ее сестра проявила самообладание. Правда, выглядела Виктория бледной, но казалась на удивление спокойной.