Джейк хотел, чтобы все приняли «художественные» позы. Мама Морин соглашалась со всем, что он говорил, а потом делала по-своему. Получилось, может быть, и художественно, но я точно знаю одно: что эти фотографии способны вызвать эрекцию даже у скелета.
Тем временем Дора играла, пела, угощала нас всякими лакомыми кусочками, которые надо было есть палочками, как в лучших китайских ресторанах, и подливала отменного вина. Репертуар у нее, по-видимому, очень богатый, и некоторые номера, к моему удивлению, оказались знакомыми. Когда Джуди Гарланд поет «По ту сторону радуги»[124], тут уж не ошибешься – Дора пела ее голосом. Еще я припомнил «Радуйся, сейчас позднее, чем ты думаешь»[125]. Но большинство мелодий я не знал.
Дора объявила «Завтрашнюю песнь» – по крайней мере мне так послышалось. Лазарус и Морин до самого конца сидели, взявшись за руки. Песня была такая, что это название ей, по-моему, совсем не подходило. Я догадался, в чем дело, когда она кончилась, и в наступившей мертвой тишине Морин сказала Лазарусу:
– Теодор, Иштар хотела поменять расписание вахт, но Тамара[126] ей запретила. Она хотела сделать это ради тебя, дорогой мой, и ради меня, – но Тамаре не терпится с тобой повидаться.
– Тамара всегда знает, чего хочет, – ответил Лазарус.
– Да, Тамми всегда знает, как лучше, – согласилась мама Морин. – Скажи мне, Теодор, я все еще ее тебе напоминаю?
Лазарус смутился:
– Ну не знаю. Ты на нее не так уж похожа… но что-то от нее в тебе есть. А ты больше похожа на Нэнси, чем сама на себя.
– Да, я знаю. В нашей семье никто не хотел ждать, ведь тебя слишком долго не было. Потерпи, – когда я в твоих глазах стану похожа сама на себя, скажи мне, и Галахад[127] закрепит этот видимый возраст своей косметикой. Ты по-прежнему собираешься сделать то, что пообещал мне так много лет назад, – взять Тамми и меня к себе в постель? Может быть, мне следует добавить, Теодор, что я теперь жена твоих сводных мужей. Я не прошу тебя на мне жениться – хотя думаю, что Тамми будет удивлена, если ты этого не сделаешь. Но я ни на чем не стану настаивать. Я буду притворяться кем тебе угодно. Я делала это для Брайана, теперь буду делать для тебя.
Морин говорила спокойно, не повышая и не понижая голоса, – она просто сообщала то, что ему следует знать. По лицу Лазаруса было видно, что его одолевают противоречивые чувства. Он хотел было ответить, но тут вмешалась Элизабет:
– Лазарус!
– А? Что, Либ?
– Иштар просила кое-что тебе передать, когда настанет время, и теперь оно пришло. Она прочла обе ваши генные карты, настроив компьютер на самый пессимистический режим. Кроме того, она послала их в Новый Рим, не указав фамилии, а только под регистрационным номером. Вот что она просила тебе передать… в ответ на вопрос, который ты задашь. Она просила сказать, что ты невежественный дикарь, ничего не смыслишь в науке, особенно в генетике, чересчур сентиментален, почти патологически упрям, умственно недоразвит, возможно, поражен старческим маразмом, суеверен и провинциален… и что она тебя очень любит, но