– Я знал, что она обожает его. Я подозревал, что она пользуется им в сексуальном смысле. Но я ничего не знал об этой незаконной шараде, пока мне не сказал мистер Бейли.

– Она солярианка, – сказал Бейли. – Ее концепция «мужа» не аврорская.

– Явно нет, – сказал Председатель.

– Но у нее хватило соображения держать это при себе. Она сказала об этом мне, поскольку хотела, чтобы я расследовал это столь важное для нее дело. Думаю, она не произнесла бы слова «муж», если бы я не был землянином: я мог понять его в ее смысле, а не аврорском.

– Прекрасно, – сказал Председатель, – я согласен, что у нее есть некоторый минимум здравого смысла… для солярианки. Это и есть та вещь, которую вы хотели привести, мистер Бейли?

– Да, мистер Председатель.

– В таком случае, это совершенно неуместно и не относится к нашей дискуссии.

– Мистер Председатель, я все-таки должен задать один вопрос. Всего один, сэр. – Бейли сказал это самым умоляющим тоном, потому что от этого зависело все.

– Согласен. Один последний вопрос.

Бейли хотелось бы выкрикнуть слова, но он сдержался и не возвысил голос. От этого вопроса зависело все. Он вспомнил предупреждение Фастальфа и сказал почти небрежно:

– Как же случилось, что доктор Амадейро знал, что Джандер – муж Глэдис?

– Что? – кустистые брови Председателя поднялись в изумлении. – Кто сказал, что он что-нибудь знал об этом?

Отвечая на прямой вопрос, Бейли мог продолжать.

– Спросите его, мистер Председатель. – Он просто кивнул в сторону Амадейро, который встал и с неприкрытым ужасом уставился на Бейли.

79

79

Бейли сказал снова, очень мягко, не желая отвлекать внимание от Амадейро:

– Спросите его, мистер Председатель. Он, кажется, расстроен.

– В чем дело, доктор Амадейро? – спросил Председатель. – Вы знали что-нибудь о роботе, как предполагаемом муже этой солярианки?

Амадейро запнулся, снова попытался что-то сказать. Бледность, покрывшая его лицо, сменилась тусклой краснотой. Наконец, он выговорил: