– А с кем вы вели другой случайный разговор? Кто вам сказал об этом?

– Не могу сказать. Не помню.

– Мистер Председатель, – сказал Бейли, – если доктор Амадейро будет добр перечислить всех, кто могбы сказать ему об этом, мы могли бы допросить каждого и выяснить, кто сделал такое замечание.

– Я надеюсь, мистер Председатель, – сказал Амадейро, – что вы оцените моральное воздействие на Институт, если будет сделано что-то подобное.

– Надеюсь, что вы тоже оцените это, доктор Амадейро, и предпочтете ответить на наш вопрос, чтобы не вынуждать нас к крайним мерам.

– Минуточку, мистер Председатель, – сказал Бейли самым что ни на есть раболепным тоном, – остается вопрос.

– Еще один? – Председатель неприязненно взглянул на Бейли. – Какой?

– Почему доктор Амадейро так избегает признания, что он знал об отношении Глэдис к Джандеру? Он сказал, что это к делу не относится. В таком случае, почему не сказать, что знал, и покончит с этим? Я говорю, что это относится к делу, и доктор Амадейро знает, что его признание может быть использовано для демонстрации преступной деятельности с его стороны.

– Я возмущен этим выражением и требую извинений! – загрохотал Амадейро.

Фастальф хитро улыбнулся, а Бейли сжал губы. Он поставил Амадейро в критическое положение. Председатель покраснел и сказал запальчиво:

– Вы требуете? Вы требуете? От кого вы требуете? Я Председатель. Я выслушиваю все точки зрения и потом решаю, как лучше сделать. Пусть землянин говорит, как он интерпретирует ваши действия. Если он клевещет на вас, он будет наказан, можете быть уверены. Но вы, Амадейро, не можете ничего требовать от меня. Продолжайте, землянин, говорите, что вы хотели сказать, но будьте исключительно осторожны.