Заехали на платную стоянку. Вышли вместе. Водитель взял из рук Виктора сумку.

— Пройдете через служебное окно, — говорил на ходу, не оборачиваясь, водитель. — Паспорт держите для французов. Здесь показывать не будем…

— Как не показывать? Почему?

— Чтобы по компьютеру не было видно, что вы покинули Украину. Понятно?

Виктору было непонятно, но он кивнул. Водитель не казался ему человеком, от которого можно было бы услышать какое-нибудь человеческое объяснение.

Прошли на новый левый терминал, там нырнули в неприметные двери, за которыми стоял охранник в привычном камуфляже. Охранник кивнул водителю и показал взглядом налево, на коридор. Они прошли через три взаимоперпендикулярных коридора и вышли на начало летного поля. Водитель глянул на часы, потом, уже не обращая внимания на Виктора, осмотрелся внимательно по сторонам. Еще раз посмотрел на часы. Справа стоял «причаленный» к зданию аэровокзала трапом-рукавом аэробус с бортовой надписью «Трансаэро». Чуть в стороне на очерченных стоянках ожидали своего часа три одинаковых «боинга».

К выходу под трапом-рукавом подъехал длинный приземистый автобус. К нему вышли несколько пассажиров. Неуверенно оглядываясь, зашли внутрь.

Водитель протянул Виктору посадочный талончик — обрезок с указанием ряда и места.

— Идите быстро в автобус! — сказал он негромко.

Виктор заторопился, не оглядываясь и чувствуя нарастающее в груди волнение. Его словно в спину подгоняли чьи-то взгляды, от которых он пытался спрятаться. Уже в автобусе посмотрел на левый терминал, где только что стоял вместе с водителем такси. Там никого не было.

Посмотрел на посадочный талончик. Подумал: а где же обратный билет? В руках ощутил холод.

Автобус закрыл широкие двери и медленно поехал к тройке мирно дремавших «боингов».

Виктор поднялся по трапу, стюардесса, взглянув на его посадочный талончик, указала на место.

Виктору стало еще холоднее. Сунув сумку под ноги, он выглядывал в иллюминатор и дрожал. Дрожал не от осознанного страха, а от какой-то неясности.

От неясности самого момента отъезда и от приближающейся неясности ситуации в Париже. Только теперь до него начал доходить смысл сказанного Георгием. Утечка информации о Николае Ценском в любом случае была чем-то вроде приманки на пороге ловушки, в которую должен был попасть он, Виктор. Но в той возможной ловушке он собирался действовать, он собирался состязаться, поиграть в игру «кто кого съест», несмотря на то, что был явным новичком в этой игре. Теперь он уже сидел в самолете и знал, что противниками был сделан сложный и довольно грубый ход — кража двух огромных контейнеров, в одном из которых вместе с аппаратурой наблюдения находятся двое его товарищей. Такой ход был настолько же радикальным, насколько радикальным может быть обычное убийство. А значит, если и указание «изловить и обезвредить» Ценского, указание практически подсказавшее местонахождение этого человека, было передано теми же людьми, которые имели отношение к исчезновению контейнеров, то от них и в Париже можно было ждать чего угодно. В принципе, для них почти одинаковую опасность представляли и Николай Ценский, вышедший на след опасно больших денег, и Виктор Слуцкий, мешающий им в Киеве.