— Что?

— Можно загреметь вслед за Хлопцом.

— И куда загремел Хлопец?

— Говорят, в клинику, какие-то навязчивые идеи. Тоже о пирамидах, о слезах богини… Проверяют на вменяемость.

— Жаль генерала. Он очень одинокий человек…

— Думаю, он счастливый…

Первый сигнал о нейтрализации охранника прошел через полчаса, затем, после некоторой заминки, второй. Обездвиженных спецсредствами, их относили подальше в лес, там вытряхивали из тресов, приковывали к деревьям и заматывали головы рабочими куртками. Бойцы спецназа переодевались и становились на их место. Бункер с отдыхающей сменой, где находилось караульное помещение, тоже взяли легко, поскольку расслабленные «тресы» даже не задраили люк. Однако ко внутренней бесшумно подобраться не удалось: вероятно, сорвали сигнализацию типа «паутинки» и натасканного бывшего грушника, приставленного сторожить таганаитовую пирамиду, брали в коротком рукопашном бою. В результате два бойца пришли к плотине с сотрясением мозга и сломанным носом.

Личный телохранитель постоянно сидел в пирамиде хозяина и пока что не поднимал тревоги — эфир над Тартаром был чист. Чтобы выманить его на улицу, следовало провести отдельную операцию, а времени на это не оставалось. Система охраны только еще изучалась группой Плюхача, и не было уверенности, что в течение, например, часа охранники могут поднять тревогу лишь по той причине, что специальный сигнал не проходит по цепочке постов, и вызвать подмогу. Монашествующие члены Ордена в расчет не брались, ибо сидели, а вернее, лежали постоянно запертые, замурованные гранитными плитами, дабы обрести абсолютный покой, и выходили на прогулку перед заходом солнца.

Как только с охраной было покончено, Самохин подъехал к Тартару на уазике и велел остановиться в лесу поблизости от блокированной бойцами пирамиды.

— Слушай, а что там может быть? — запоздало, уже на ходу спросил Плюхач. — Зачем открывать-то ее?

— Пока что одни догадки…

— А твой информатор ничего не сказал?

— Вот этого он не сказал… Возможно, мы найдем целую гору жемчуга.

Майор остановился и вытаращил глаза.

— Что ж ты раньше молчал?.. Ты думаешь там?.. Производство?

— Пошли, — Самохин потянул его за рукав. — Я говорил тебе, даже две параллельные прямые где-то пересекаются…

— Погоди… Вполне! Единственная пирамида, которая охраняется… У тебя есть какие-то соображения? Факты?..

— Чувства… Возможно, там пролито много слез. Откроем — увидим…

Тартарары стоял на берегу озера среди песков, как всегда, молчаливый и монументальный, что и в самом деле навевало ощущение вечности. Некоторое оживление, а точнее, выпадение из времени, лишь на его краю, где рабы строили стены новых усыпальниц, — из-за современного автокрана.