— Да-да, — закивал головой Зимин, — мы это уже слышали. Вполне правдоподобно.

— Вот я и подумал, — продолжал Берх, — а что если Сторм пошел к разлому чтобы взглянуть, что там произошло. Взглянуть на место падения метеорита, например.

— Он бы нам сказал, — возразил Вэндж, — хотя, кто его знает…

— А как Сторм догадался, что там что-то произошло? — спросил Зимин.

— По показаниям сейсмографа, — не совсем уверенно предположил Берх, — у вас есть сейсмограф?

— Разумеется есть, — в голосе Вэнджа послышались нотки раздражения.

Берх решил дожимать:

— Его показания проверяли?

— Нет, не проверяли. Да и что он мог показать? Если сейсмический удар был настолько слабым, что от него произошел лишь небольшой обвал, то на сейсмографе он выглядел бы, как удар от посадки корабля. Если, конечно, посадить его рядом со станцией, а не…, — Зимин не стал продолжать. Намек на берховский непрофессионализм был настолько очевиден, что Берх не мог попросту пропустить его слова мимо ушей:

— И кто же вас, в таком случае, посещал? Судя по вашим же записям, последним, кто садился на Плером до того как исчез Сторм, был сам Сторм!

Зимин смутился.

— Да я это так, к примеру сказал. Никого здесь не было. Если хотите, я покажу вам записи сейсмографа…

— Вот и отлично, — Берх получил что хотел, — ведите меня к вашему сейсмографу.

Зимин не ошибся — от показаний сейсмографа толку было мало, поскольку самих показаний было слишком много — всплески различной амплитуды следовали один за другим. Сейсмограф оказался на редкость чувствительным.

Если бы Берх был специалистом по взрывам, а не по высоким технологиям, то он сумел бы определить, хотя бы приблизительно, какой мощности должен последовать удар, чтобы вызвать небольшой обвал у края разлома. Но во взрывах Берх понимал еще меньше, чем я — в гомоидах. Все, что он мог сделать — так это сопоставить всплески на записи сейсмографа с хронологией событий, предшествующих исчезновению Сторма. Связь со Стормом оборвалась десятого июля по синхронизированному времени, в 3:15, то есть глубокой ночью. Это была ночь и для Плерома, и для работавших на нем людей, которые жили по стандартным двадцатичетырехчасовым часам. В ту ночь Сторм дежурил, а Вэндж и Зимин спали. Со станции Сторм вышел в 2:05 и за час небольшим дошел до разлома. Система контроля за жизнеобеспечением записала весь его маршрут. Шел он уверенно — так, будто точно знал, зачем и куда идет. За полчаса до выхода, точнее, в 1:31 сейсмограф зафиксировал небольшой сейсмический удар в районе разлома, но именно ли он привлек внимание Сторма, по-прежнему, оставалось непонятным. Берх попробовал смоделировать сейсмические удары на нейросимуляторе. Для начала он устроил парочку небольших землетрясений с эпицентром в районе разлома, затем стал бомбить край разлома метеоритами. Сейсмические всплески получались самыми разнообразными, но ни один не совпал с тем, что был зафиксирован в 1:31. Тогда Берх поручил компьютеру самостоятельно симулировать сейсмические удары, стараясь сделать их похожими на реальные, записанные сейсмографом удары. Через час Берх с грустью убедился, что ничего из его затеи не вышло. Компьютер показал, во-первых, что эпицентр удара, произошедшего в 1:31, находился вдалеке от места исчезновения Сторма, а, во-вторых, — что край разлома мог обвалиться от чего угодно — хоть бы и сам по себе.