— Ты меня знаешь, — шептал Мал-ек-а. — Ты — это я!

— Нет!

Том рвал на себе рубашку, хватал ртом воздух, раскачивался из стороны в сторону. Какое-то движение в комнате привлекло его взгляд. Он увидел, как пятится вон из комнаты Тропман. Но вместо Тропмана перед его глазами был другой — он узнал в стоящем у дверей своего зловещего близнеца, свое отражение. Хенгуэр воздел руки, и ладони его запылали золотым магическим огнем. Огненная дуга протянулась к Тропману. Словно могучий удар подбросил Тропмана высоко в воздух и швырнул об стену. В комнате запахло паленым. Дымящееся тело Тропмана сползло на пол, обращенные к Тому безжизненные глаза укоризненно глядели на него.

Том тупо посмотрел на убитого и рухнул на пол. Мал-ек-а неотступно стучался в его мозг. Том жаждал спрятаться от того, что он наделал, от того, чем он был, — но бежать было некуда.

Ему снова привиделся высокий камень на берегах Гвинедда, тысячу лет бывший его тюрьмой. Медитация и другие упражнения для ума переменили Тома, он изжил зло из своей души. Но оно не растворилось в воздухе, оно зажило отдельной, собственной жизнью. Оно выбралось из каменной тюрьмы задолго до того, как вырвался на свободу Том. Том ни в чем не винил Талиесина — это была ложь. Он знал — во всем виноват Ужас-Бродящий-Без-Имени, — квин-он-а считали его проклятием, насланным на них белыми. Это он напал на Тома в Ином Мире, когда Том гадал на виэрдине, хотел узнать, куда делась Сара. Это был его близнец, сколько бы Том от него ни отказывался, он всегда знал, что этот зловещий близнец существует.

— Нет! — снова закричал он, глядя на опаленный труп Тропмана.

— Да! Придется признать это!

Тому почудилось, что он снова раскидывает диски виэрдина, склоняется над магическим лоскутом и, повернувшись, оказывается лицом к лицу со своим врагом, лицом к лицу с самим собой.

— Нет!

Он обернулся к окну:

— Нет!

Том поднял руки, из которых утекали последние капли его магических сил, но огонь еще пылал у него в ладонях, как крошечная новая звезда, и Том метнул его в своего врага.

Вся наружная стена комнаты вылетела в поле.

— Ты мой! — закричал Мал-ек-а.

Горящие головешки усеяли землю, давя и обжигая топчущихся внизу трагг. Дом зашатался. Безмолвный вопль прорезал мозг Тома. Дом! Он нанес Дому рану, он открыл дорогу врагу! Том припал лицом к полу. Куда девалась его хваленая мудрость? Где его мощь и сила? Разве он теперь человек? Он потерял все! Все!

Когда первая трагг-а, цепляясь когтями, полезла через брешь в стене в комнату, Том обратился в бегство. По краям обвалившейся стены слабо вспыхивали голубые огоньки, но ущерб, нанесенный Дому, был слишком велик — Дом больше не мог защищать себя.