— Но тогда нужно было, чтобы твой гром вырвался наружу, верно? — опять будто угадала его мысли Бабушка Жаба. — Ты же не носишься по всему свету, будто грозовая туча, ты же сдерживаешь бурю внутри себя. И ведь ты все-таки не ударил Салли. Чего же тебе стыдиться? Скорее ты можешь гордиться собой — таким, каким ты стал. Сильный человек, не считающий нужным похваляться своей силой.

— А было время, когда… — начал Байкер и замолчал в нерешительности. Ей не понять его, если он расскажет о боевых цветах «Драконов Дьявола» и о байкерах, вместе с которыми он когда-то наводил страх на всю округу. Но…

— Да, было время, когда ты похвалялся своей силой, — поддержала его Бабушка Жаба. — Но больше тебе этого не надо! Я понимаю, — добавила она, — ты спрашиваешь себя, на что тебе эта сила, если ты все равно не смог уберечь других от смерти? Если такой вопрос будет тебя тревожить, Байкер Оседлавший Гром, вспомни мои слова: ты не в ответе за все, что происходит в мире. Даже Наивысший Дух допускает, что его дети сами отвечают за себя. Ты, может быть, не спас всех, однако кого-то же ты спас!

— Но не Джеми!

— О, — вздохнула Бабушка Жаба. — Ты не мог ему помочь, разве что он попросил бы тебя! Он сам знал, что делал. И сам на это решился. Вспоминай Джеми с радостью и знай — он теперь в Стране Дремлющего Грома.

И так успокаивающе прозвучали ее слова, что Байкер впервые с того времени, как все это началось, почувствовал, что напряжение его отпустило.

— Бабушка Жаба! Джеми и вправду в Стране Дремлющего Грома? — спросила ее Сара.

— Да, дитя моего сердца. И он, и все рате-вен-а, все, кроме друида. Не знаю, что ждет его душу. Ведь одна ее половина была налита злом, другая сеяла добро. Наверное, он теперь в загробном мире своих родных.

— И я туда попаду? Мы же с ним одной крови…

— Но ты не умерла.

— Как будто то, что со мной сейчас, — лучше!

Пэквуджи рядом с Сарой поежился, расстроенный тем, какой оборот принял разговор, но не успел он открыть рот, как Бабушка Жаба тихо проговорила:

— Стыдно тебе так говорить, Сара-Куничка!

Сара догадалась, что Бабушка Жаба неправильно истолковала ее слова, но не могла разъяснить свою мысль, потому что и сама не очень-то ее понимала. Она чувствовала, что ее предали. Предали прадеды. Предал Джеми — умер и оставил ее одну. Предал Талиесин, пытавшийся околдовать ее музыкой Лунного сердца.

Талиесин. Он отпустил ее на борьбу с Мал-ек-ой — на неведомое, никому не нужное испытание. Правда, она ушла из Круглой Башни сама, а Пэквуджи помог ей вернуться в Оттаву. Но как мог бард надеяться, что в борьбе с Мал-ек-ой она уцелеет? И к чему было это испытание? Да и вообще, как Талиесин мог твердить, что любит ее, и отослать во власть такого кошмара? И как ей теперь верить в этот таинственный Путь, когда, чтобы следовать по нему, ей пришлось потерять всех друзей, а главное — свою семью? Разве такой ценой платят за познание?