Это все, что она хотела объяснять. Он не будет счастлив по поводу того, что она планирует, а это сейчас срочно нужно сделать. Она хотела сделать это и покончить с этим. Она почти отправила сообщение, а затем передумала, поняла, что, если его немного смягчить, он станет меньше беспокоиться.

Как твое лицо? Колено?

Его ответ пришел, когда она ждала лифт.

Я дома. Тебя здесь нет. Где ты?

Слишком поздно предотвращать его беспокойство. Если он был в своей квартире, то видел содержимое коробки сокровищ, выстроенное в ряд на кофейном столике.

Буду у тебя в пять.

Он стоял на своем пороге на костылях с мрачным лицом, когда Карли пересекла коридор. Повязка вокруг его головы исчезла, но его лицо все еще было испещрено синяками и припухлостями. Она была рада видеть его вне постели, но хотела, чтобы он оставался в больнице – она не хотела обсуждать это, фотографии или ее следующий шаг. Он ничего не сказал, пока она не встала перед ним, затем сильно прижал ее к себе.

― Боже, Карли.

Слова были произнесены сквозь сжатые зубы. Карли не могла сказать, было ли дело в гневе или сломанной челюсти, но интенсивность его объятия была приятной. После долгих, страшных часов одной с доказательствами с потолка, они ощущались спасением, и она держалась за момент – потому что он не продлится долго.

― Ты выглядишь ужасно, ― поведала она, когда он отпустил ее. ― Я не могу поверить, что они выписали тебя.

― Они и не выписывали. Где ты была? ― спросил он в третий раз, гнев в его голосе звучал приглушенно из-за сжатой челюсти.

― На занятиях. Почему ты здесь?

Он закрыл дверь и начал путь на костылях по коридору.

Игнорирует ее?

― Нейт?

Он остановился в гостиной и заговорил, не глядя на нее.

― Я беспокоился о тебе. Думал, что ты можешь попытаться снова залезть на потолок, ― он повернулся и сердито на нее посмотрел через комнату. ― Что, бл*ть, это такое?

Файлы из коробки сокровищ все еще были выложены на столе как солитер.

― Как много ты увидел?

― Достаточно, чтобы знать, что это гребаная ху*ня.