Она вскочила на ноги, подхватила куртку.

― Это то, что он делал с тобой?

― Не сейчас.

― Ты сказала, там были наркотики. Он давал тебе наркотики?

В этом и была разница между ними. Нейт хотел помнить, а Карли хотела скрыться от этого. Она выдернула доказательства из квартиры Элизабет из карманов, начала составлять их в стопки на полу.

― Он не сможет навредить тебе здесь, Карли.

Это была попытка приободрить, но, когда он обхватил костыли, кое-что другое прорвалось наружу.

― Он не сделает этого снова.

Он взял карточку и сжал ее в кулаке.

― Это…

Мужчина остановился и тяжело задышал.

― Расскажи мне, что он делал с тобой?

Она села обратно на корточки и наблюдала за тем, как Нейт пытается встать. Каким, черт возьми, образом он собирается это остановить?

― Он проверял мой пульс и дыхание. Мое зрение, слабость в мышцах. Он передвигал мое тело и делал снимки.

Она подтолкнула стопку карточек к Нейту.

― Тут детали того, что он давал мне. Седативные, обезболивающие и гребаные галлюциногенные. Смесь из них. Все записано, красиво и читабельно, что очень полезно в понимании того, почему я лежала там, пока он забирался на меня сверху.

― Карли, все хорошо.

― Не говори мне со мной так.

Она прокричала эти слова, гневными шагами направилась к нему, носки ее кроссовок разбросали стопки картинок, которые она сложила.

― Я думала, все дело было во мне, думала что свихнулась. А все дело было в нем. Он накачал меня наркотиками. Так, чтобы я для него лежала неподвижно. Так, чтобы он мог делать фотографии, сидеть на потолке и наслаждаться этим. Так, чтобы я не помнила, что он шептал мне в уши или что его горячий, отвратительный язык был на моем лице.