– Если хотите послушать совета старика, идите к пастору, – сказал Лунд. – Все-таки, он начальник экспедиции. Пускай и решает.

– Вы же знаете: нам приказано не беспокоить его…

– А для чего он здесь? – В голосе Лунда послышалось раздражение. – Человек и в постели может немного подумать, если это необходимо.

– Да, придется пойти, – согласился Нордаль и направился вниз, к каюте, где помещался пастор.

На стук в дверь никто не ответил. Нордаль постучал более решительно. Снова молчание. Дернул ручку – дверь была, как всегда, заперта.

Нордаль постоял, прислушиваясь. Как бы крепко пастор ни спал, он не мог не слышать стука. А между тем…

Обеспокоенный слесарь поспешил на мостик.

– Там что-то неладно, – сказал он шкиперу.

Посовещавшись, они взломали дверь. Каюта была пуста.

В лапах гестаповцев

В лапах гестаповцев

В этот вечер Мейнеш спустился к ужину сумрачно молчаливый. Облако из трубки, как дымовая завеса, скрывало его от пытливых глаз пастора.

За время ужина ни тот, ни другой не произнесли ни звука. Но когда пастор поднимался к себе в комнату, за его спиной послышались шаги старика и хриплое, с присвистом, посапывание трубки.

Пастор приостановился, чтобы пропустить Мейнеша. Тот прошел вперед, к удивлению пастора, остановился у его комнаты и, не оборачиваясь, сказал:

– Нам нужно поговорить.

Пастор пропустил боцмана вперед. Тот спокойно подошел к столу, опустился в кресло и, словно продолжая прерванный, ничего не значащий разговор, спросил:

– Собираетесь в море?

Пастор не ответил.

Мейнеш помолчал, рассматривая свою трубку. Потом положил ее в карман, не спеша снял очки и небрежно бросил их на стол. Зная, что теперь, без очков, собеседник не может его не узнать, Мейнеш пристально поглядел в лицо пастору, продолжавшему стоять у двери.

– Скажите откровенно, вы считаете меня совершенным дураком?