В бессильной ярости я бросился на пол и снова схватился за револьвер, чтобы перестрелять стольких из них, скольких только удастся. Но тут кто-то мягко взял меня за руку.

Это была Сети.

– Оставь это сейчас, дорогой, – сказала она. На губах ее играла неземная улыбка, и в эту злосчастную минуту я не мог не подумать, что она, скорбя о смерти старшего брата, может быть, помешалась или что у нее нервный срыв.

– Спрячь пистолет, дорогой, – сказала она на этот раз более решительным тоном. Удивление мое было таково, что я и в самом деле опустил оружие.

– Что… что ты задумала?

Она вытянула перед собой указательный палец, ноготь которого был окрашен в пронзительный красный цвет и поблескивал в сером полумраке, как бутон голландского тюльпана.

– Теперь я знаю все…Они сообщили мне, дорогой…

– Что это и… вообще… что такое… Она наклонилась ко мне и поцеловала прохладными губами.

– До свиданья, дорогой! Мне нужно лететь! Я должна лететь… Они так хотят!

Только теперь до меня стало доходить, что происходит. А то, что я вижу на пальце Сети, – это тот странный перчаточный палец, который Ренни нашел возле звездной карты.

– Не бойся, Сэмми! Все будет в порядке! Я попытался удержать ее, но на лице ее тогда была уже какая-то нечеловеческая, неземная улыбка.

– Эту миссию выполню я… и так будет лучше. Лететь должна я… потому что под сердцем я ношу то, что связывает нас. Да хранит вас бог!

Выстрелы неожиданно смолкли, и в следующее же мгновение я выскочил из-за ракеты. Какое мне теперь было дело до остальных, которые тоже столпились позади меня, подставляя себе пулям противника!

Но стрельба утихла. Стоявшие на лестнице заметил и, что кто-то торопливо взбирается вверх по ракете, поэтому и прекратили огонь.

– Остановитесь, мисс! – услышал я голос, очевидно, Джиральдини. – Остановитесь! Сопротивляться бесполезно! Мы не хотим вас убивать, но то, что вы собираетесь сделать, не имеет смысла… Поверьте…

Сети ничего не сказала, лишь вытянула руку. На какое-то мгновение я увидел, как красный лакированный ноготь вспыхнул молочно-белым светом, а потом уже не видел ничего или, вернее, увидел очень мало. Из указательного пальца ударил голубой луч света, точно такой, каким Рет убил Дему.

Я схватился руками за глаза, чтобы защитить их от слепящей вспышки, а когда опустил руки, все уже было кончено.

На лестнице, где только что стояли люди Джиральдини, бесформенной грудой лежали съежившиеся трупы.

Молочно-белый свет как будто заколыхался, и жуткая тишина ударила по барабанным перепонкам.

Вот тогда-то я понял все. Сердце раздирали боль и отчаяние, но сознание долга в конце концов взяло верх. Я подбежал к оставшимся и стал подталкивать их в сторону лестницы.