А обед уже несли. С вином и кальвадосом. И кажется, именно с черепаховым супом.

Глава седьмая

Глава седьмая

Микис попросил остановить на Цветном, вышел из служебного «Росича-императора» (в рабочее время он разъезжал только на нем) и, наплевав на все условности, несолидно, совершенно по-мальчишески присел на уже чуть запылившийся капот прямо в своем белоснежном придворном костюме. Телохранитель стоял рядом, а дежурный постовой жандарм, прогуливавшийся вдоль фасада Политпроса, остановился, встал навытяжку и козырнул, оглушительно щелкнув каблуками. Вряд ли этот подпоручик знал в лицо Золотых, но уже одна его машина обязывала так реагировать.

Микис неторопливо раскрыл любимый золотой портсигар, крышка которого сверкнула на солнце бриллиантами, и закурил длинную черную сигарету. Вспомнился ему такой же день, только семь лет назад. Да и время было примерно это — конец августа. А погода — ну в точности такая же: тихо, безветренно и теплое вечереющее солнце.

* * *

Перед отправкой Золотых в Лондон, на опасную и почетную работу в цитадели врага, были устроены торжественные проводы. И не где-нибудь, а в ресторане Политпроса — Дома политического просвещения. По неписаной традиции доступ в это здание имели только старшие офицеры. Микису звание штабс-капитана присвоили всего три месяца назад, приказ об этом застал его в делийской резидентуре, но штатные сотрудники ОСПЕ — отдельная статья, и Золотых был давним посетителем Политпроса, До Трубной его подбросил подполковник Никитин из контрразведки. В дороге поболтали.

— Вот так, не прошло и века, — рассуждал Никитин, — как Дом политпросвещения снова превратился в бордель.

— Что значит снова? — не понял Микис.

— А ты не знаешь? Давно-давно, ещё до октябрьского переворота в семнадцатом, на этом месте было много маленьких домишек, а в них — по преимуществу кабаки и дома терпимости. Говорят, это давняя традиция Цветного бульвара. Ну а потом началась новая жизнь, всю малину порушили, стали коммунизм строить, заодно вот эту белую уродину отгрохали… И кто бы мог подумать, что придет ещё более новая жизнь? А новое, сам понимаешь, это всегда хорошо забытое старое…

— Философ ты, Саня! — сказал ему Микис.

— А то! Работа такая, — улыбнулся Никитин. — Ладно. Вылезай. Я дальше поехал.

— Смотри, — решил ещё раз предложить Микис. — Может, зайдешь? Хоть ненадолго.

— Нет, Мишка, в другой раз. Сегодня правда не могу. Ну, — он протянул руку, — счастливо отдохнуть!

Микис хлопнул дверцей. Старенькая, видавшая виды «Волга» дернула с места как шальная и, едва не задев тяжелый грузовик, сразу нырнула в левый ряд. Никитин всегда так водил. Микис стоял, тупо провожая глазами его машину, и тут до него дошло: «счастливо отдохнуть» они говорили друг другу перед самой серьезной и опасной работой. Что же он имел в виду? Шутит так? Или…