Жаль, что он так её подвел. Жаль, что он никогда её больше не увидит.
И тут произошло нечто настолько странное и неожиданное, подобного чему Донал не мог припомнить из всей истории полицейских операций.
Оба охранника-зомби опустили пулеметы, воззрились друг на друга и отрицательно покачали головами. Затем повернулись к Доналу, и один из них провозгласил:
— На тебе печать черной крови.
— Э-Э…
— Этот дом, — произнес другой, — место смятения и порока.
— Как вы сказали? — Донал понимал, что не следует с ними спорить, но никак не мог взять в толк, что же все-таки происходит.
Первый зомби передал пулемет товарищу, расстегнул рубашку и несколько раз надавил пальцами на свою бледную грудь в определенной последовательности. Раздался отвратительный звук разрывающихся тканей, и прямо на глазах у Донала грудь несчастного разверзлась, обнажив черное, блестящее, ритмично сокращающееся сердце. Зомби коснулся кончиками пальцев его пульсирующей поверхности и произнес:
— Я не причиню тебе вреда, брат.
Его товарищ положил свой «Граузер-Хаулер» на землю, выпрямился и также коснулся бьющегося черного сердца.
— Я тоже клянусь, что этот смертный будет моим братом. Оба зомби взглянули на Донала.
— Гм… спасибо. Я просто… Большое спасибо.
— Хорошо.
Зомби обеими руками соединил края разрыва на груди, и рана мгновенно затянулась. Затем он застегнул рубашку.
— Мы больше не служим советнику Гельбтхорну, — пояснил Доналу второй охранник. — Мы уходим от него. Нам никогда не нравилось на него работать.
— Гельбтхорн тревожит тьму, — подтвердил первый.
И все-таки Донал так и не смог понять, что происходит.
— Меня зовут Бриал, — представился первый зомби, — а его — Синвекс.