— Не подадите ли мне вон ту трость? — попросил Джек.

Браун-Хоррокс вскинул брови и что-то записал в блокноте, а Мэри протянула начальнику трость. Несколькими точными ударами Джек разнес окно, и мирную сельскую тишину разорвал звон осыпающегося стекла. Шпротт залез в кухню, проверил заднюю дверь на предмет ловушек, затем впустил остальных внутрь.

— Ваши действия весьма сомнительны, — предупредила Мэри. — Все, что мы здесь найдем и захотим использовать в качестве доказательств, не будет принято во внимание.

— Я пытаюсь предотвратить серьезное преступление, — отрезал Джек. — А о судебной процедуре подумаем потом.

Полицейские вошли в гостиную и чуть не дали тягу от страха, когда на них зашипела и сердито захлопала крыльями большая и очень злая гусыня. Они попятились, а птица уселась на диван, продолжая злобно шипеть на них. Пол был покрыт гусиным пометом.

— Гусыня?

— Теперь понятно, откуда взялся помет в офисе Болтая.

— Да, но почему в доме-то?

Пока они пялились на нее в полумраке, гусыня принялась устраиваться поудобнее, и в гнезде, под которое она себе облюбовала диван, вдруг что-то блеснуло. Мэри засучила рукав и подалась вперед. Гусыня раскрыла клюв и зашипела на нахалку, но Мэри защелкала языком и очень мягко просунула руку под птицу. Джек взглянул на часы. Ему редко приходилось общаться с домашними животными. В основном он сталкивался с ними тогда, когда они красовались в пластиковой упаковке на полках в «Теско» или возлежали на блюде в окружении печеной картошки и морковки.

Мэри вынула руку, и яйцо ярко засверкало в полутемной гостиной. Девушка торжествующе улыбнулась и передала яйцо Джеку. Оно было на удивление тяжелым и все еще теплым.

— Значит, вот откуда он брал золото, — проговорил Джек. — Я мог бы и догадаться. Дровосеки нашли гусыню, но им не хватило ума помалкивать о ней. Том Томм жил здесь. Он услышал о гусыне, выследил их в лесу, его охватила жадность — и вот…

В комнате больше ничего не было, и взгляд Джека остановился на уходящей вверх лестнице. Детектив стал осторожно подниматься по ней, пока не оказался в верхнем коридоре. По полу тянулась узкая ковровая дорожка, по обе стороны от нее шел голый паркет. В дальнем конце виднелось застекленное окно. Двери направо и налево вели в спальни. В первой они нашли кучу химического оборудования: реторты, грязные мензурки и подставки с пробирками. В воздухе висел гнилостный запах разложившегося сыра, а в дальнем углу, на грязном диване в окружении трех электрокаминов, под грязным одеялом свернулось нечто вроде ребенка. У них на глазах оно едва заметно шевельнулось, и Джек произнес самым командным тоном, на какой только был способен: