Нат и Карлос повалились на палубу и, сорвав маски, жадно хватали воздух широко открытым ртом.

— Никогда больше не буду выходить в море сразу после того, как отменили предупреждение, — сказал Джо, качая головой. — А если я вдруг забуду, ты, Карлос, мне об этом напомнишь.

Он перевел взгляд на смятый металлический цилиндр, все еще торчавший в клюве кальмара.

— Похоже, эта штука спасла вам жизнь, мистер, — заметил он.

— Мне нужно выпить! — выдохнул Карлос и, перекатившись на живот, громко закашлялся.

— Успеешь еще… — Джо взял лом и, вытащив контейнер из судорожно сжатого клюва твари, передал Нату. — Открывайте. Ведь вы за этим спускались?

Нат кивнул и быстро открыл крышку. Он боялся, что в контейнер могла попасть морская вода, но внутри было совершенно сухо и пахло пылью. Первой ему под руки попалась смятая полотняная блузка. Нат тотчас вспомнил, кому она принадлежала и когда он видел ее в последний раз, и на мгновение снова перенесся в мыслях на автомобильную парковку напротив «Оптовой лавки Джо». Он вспомнил даже, о чем они с Мэри тогда спорили. В конце концов она разобиделась и зашагала прочь, сунув руки в карманы этой самой блузки. А он не стал ее догонять, не зная, что жить ему осталось всего несколько минут.

Расправив блузку на коленях, Нат провел ладонями по засохшим коричневым пятнам. Кровь. Его кровь… Каким же мужеством надо было обладать, подумалось ему, чтобы сохранить у себя такую страшную реликвию.

Отложив блузку в сторону, он снова сунул руку в контейнер и достал фотографию Мэри. Наконец-то он увидел ее лицо — увидел целиком, а не фрагменты, которые его память столько месяцев тщетно пыталась сложить в единый образ. В контейнере нашлась не одна фотография. Их там были десятки. Свадебные фото, снимки, сделанные во время вылазок на природу, и многие, многие другие, и на каждом запечатлен кусочек их счастливой жизни вдвоем. Перебирая потускневшие, выцветшие фотографии, Нат чувствовал, как к нему возвращается память. И Мэри. Теперь, когда он снова увидел ее лицо с чуть тяжеловатой, упрямой челюстью и задорным, живым взглядом зеленых глаз, Нат в полной мере ощутил тяжесть постигшего его горя и невосполнимость потери.

Потом он нашел фотографии, которых еще никогда не видел. На плотном конверте рукой Мэри выведено: «Патрик Натаниэль Шихэйн, родился 4 ноября 2006 года». Пухлый младенец на снимках был туго спеленат и имел сытый, здоровый вид. Не удержавшись, Нат поднес фотографию к губам. Сын. Его сын.

Как ни странно, он не ревновал Мэри к младенцу и почти не задумывался о том, что она наслаждалась своим материнством уже без него. Нат никогда не был эгоистом — во всяком случае, настолько, чтобы желать, чтобы его жена до старости носила траур. Он хотел только одного — чтобы Мэри было хорошо, чтобы ее жизнь была счастливой и наполненной смыслом, и похоже, его желание осуществилось. И если заботы о ребенке отвлекали ее от мрачных мыслей, Нат мог только порадоваться этому.