— А почему свежевыжатый?

— Потому что сок должен быть натуральным.

— Натуральным! — повторил Обиходов. — Вот именно! Ты, Настя, знаешь, что организм плохо переносит всякую синтетическую гадость. Заботишься о своем желудке, печени, о правильном обмене веществ. А как же мозг?! За что ты его так не любишь? Почему зашлаковываешь всякой дребеденью вроде этих Лукасов и флэш-мобов? Разве для тебя мозг не жизненно важный орган?

— Это демагогия! — воскликнула почему-то покрасневшая редактор моды. — Владимир Петрович! — обратилась она у главному редактору. — Почему я должна выслушивать оскорбления во время рабочего совещания?

— Какое же это оскорбление! — развел руками Обиходов. — Наоборот, это забота о товарище.

— Если ты уже не способен сделать нормальный материал, так и скажи, — продолжала возмущаться Настя. — Нечего оправдывать свою творческую импотенцию всякими теориями.

При слове «импотенция» Бойко игриво присвистнул.

— Спокойно! Давайте все успокоимся, — призвал Миронов. — Георгий, скажи, будет статья о флэш-мобах или нет?

— Не будет, — ответил Обиходов.

— Жаль, — вздохнул Миронов. — Что предлагаешь взамен?

— Ничего не предлагаю.

— Очень жаль, — повторил Миронов. — Я на тебя, честно говоря, очень рассчитывал.

Заседание редколлегии продолжалось еще почти три часа. Во спасение журнала было решено сделать большой материал о взаимосвязи моды и секса в современной жизни. Настя взяла на себя часть, связанную с модой, а Воропаев вызвался отвечать за секс. Обиходов, не принимая участия в обсуждении, рисовал в блокноте портрет человека в форме капитана милиции.

После заседания он подошел к главному редактору:

— Владимир Петрович, хочу взять отпуск за свой счет. По семейным обстоятельствам.

Миронов нахмурился:

— Ты понимаешь, какой момент мы сейчас переживаем? Каждая творческая единица на счету.

— Я понимаю, — сказал Обиходов. — Но боюсь, вряд ли могу быть вам полезным. Настя права. Творческая импотенция. Исписался.

13

13