Йон утвердительно кивнул, ответив:

— Да, необходимо. Я едва не поддался их влиянию. Больше этого не повторится.

— Не сомневаюсь. — Ремер удовлетворенно кивнул. — Не волнуйся. Сегодня вечером тебя будут окружать только друзья. И ничто нам не помешает.

Йон чувствовал себя успокоенным. Сомнения, которые он испытал несколько часов назад, развеялись без следа — их будто ветром сдуло, — так что теперь Йон даже не помнил, что их вызвало.

— Кстати, о сегодняшнем вечере, — сказал Ремер и указал на черную мантию, лежащую в изножье кровати. — Посмотри, тебе впору?

Йон встал, взял мантию и начал ее рассматривать. Она была угольно-черной с белым змеистым узором на шлейфе и рукавах с отворотами.

— Это что, какая-то закрытая вечеринка, где все будут в тогах? — спросил Йон.

Ремер рассмеялся:

— Что-то в этом роде.

Йон надел мантию. Она была шелковой, поддерживал ее широкий пояс, также из шелка. Мантия была такой просторной, что ее можно было носить прямо поверх одежды. Когда Йон надел капюшон, лицо его скрыла тень. Ощущение было невероятно приятным и комфортным. В какой-то момент он даже представил себя монахом и улыбнулся этой своей мысли.

— Превосходно! — воскликнул Ремер и удовлетворенно кивнул.

— А как же вы, остальные? — со смущением поинтересовался Йон.

— Не волнуйся, — ответил Ремер. — На нас всех будут точно такие же мантии, только белые.

— А черная у меня одного?

— Разумеется, — подал голос Поуль Хольт. — Ведь ты же наш почетный гость.

37

37

— Свиньи! — шипел со своего стула По. — Вам все это даром не пройдет!

Пока Хеннинг и Мухаммед привязывали к стулу молодого человека захваченной с собой веревкой, Катерина держала его под прицелом отданного ей Мухаммедом игрушечного пистолета. И вот теперь По сидел перед ними, выкрикивая проклятия и сверкая полными ненависти глазами.

— Ты что, на карнавал собрался? — спросил Мухаммед, приподнимая полу белой мантии, в которую был облачен По.