Артём – от неожиданности и изумления – только громко сглотну вязкую слюну, внезапно заполнившую ротовую полость. А, вот, его хладнокровный внутренний голос тут же попытался внести некую ясность, заявив: – «Ты, братец, главное, успокойся. Чай, не маленький мальчик. Давно уже пора научиться – справляться с избыточными и нездоровыми эмоциями. Мол, ничем нас, бравых, не пронять, мол, и не такое видали…. Тем более что дальновидная донья Изаура предупреждала: – «В тайных подземельях находятся маленькие и беззащитные дети, которые нуждаются в вашей помощи…». Похоже, что предсказания слепой старушки продолжают сбываться…. Теперь, что называется, по делу. Ребёнку, облачённому в светло-серую ночную сорочку до пят, будет, наверное, лет пять-шесть. Судя по длинным платиновым волосам, это девочка…. Теперь о странных морозно-белёсых завихрениях. Знакомая – из различных телевизионных передач – картинка. Может, мы имеем дело с разновидностью жидкого азота, а над маленькими детишками ставят опыты по «замораживанию»? Типа, чтобы «вернуть к жизни» в далёком Будущем? Интересная мысль…. Что, братец, немного пришёл в себя? Молодец. Только, пожалуйста, не расслабляйся раньше времени. Лампочек-то здесь много. Что мы увидим под ними? Кто знает…

Артём насчитал тридцать камер, заполненных бело-голубой морозной субстанцией. В двадцати восьми из них находились «замороженные» дети – визуально – в возрасте от трёх до десяти лет. Две же ниши оказались пустыми.

– Две свободные камеры, два могильных холмика, – печально пробормотал Артём. – Невесёлая, однако, ассоциация…. Следовательно, два опыта завершились неудачно? То бишь, детишки умерли? И за всеми этими бесчеловечными исследованиями стоит ни кто иная, как сеньорита Мария Сервантес? Вернее, она эти гадкие исследования и возглавляет? Бедный Лёха Никоненко. Как он отнесётся к этим нелицеприятным фактам? Да, паскудная ситуация вырисовывается…. Фу, даже голова закружилась, пот течёт по лицу. Слабость, мать её, навалилась…

Он, борясь с внезапно-подступившим недомоганием, снял с головы защитный шлем, пристроил его на бетонном полу, рядом с тридцатой – пустой – камерой, и облегчённо выдохнул:

– Отпустило, кажется, слава Богу. Дышать стало легче.

Где-то недалеко раздался заливистый женский смех. Артём поставил автомат на предохранитель и забросил его за спину.

«Правильно!», – одобрил внутренний голос. – «Чтобы, находясь под воздействием благородной ярости, не пальнуть по «исследователям», которые могут случайно подвернуться под горячую руку…».

Женский смех повторился, вскоре к нему присоединилось тоненькое детское хихиканье.