Через некоторое время машина подъехала к небольшому загородному дому. Под колесами зашуршал мелкий гравий. Отец Леонид припарковал автомобиль на небольшой площадке и выключил музыку.

— Прошу вас в мое скромное жилище.

Пройдя через сени, он провел гостей в комнату. Гости огляделись.

— Уютно, — сказал Стас.

Вовка промолчал. Он подошел к медной клетке с большим зеленым попугаем. Тот посмотрел на Вовку одним глазом, потом другим, открыл клюв и вдруг спросил:

— Издалече приидоша?

Вовка обомлел.

— Да нет, — нашелся он. — Не очень…

Попугай в ответ кивнул и принялся деловито чесаться.

— Отец Леонид, — обратился к священнику Стас. — Мы хотели бы расспросить у вас о старце Антонии. Он когда-то жил в монастыре недалеко отсюда…

— Вознесенский мужской монастырь, — кивнул батюшка, — близ деревни Манихино…

— Да. Монастырь разрушили, там теперь заброшенный парк, а о старце очень мало сведений.

— Я расскажу, — сказал отец Леонид. — Вот только чай приготовлю. Вы располагайтесь, будьте как дома.

Через некоторое время все сидели за столом и с удовольствием пили чай из красивых китайских чашек.

— На месте парка действительно когда-то высился красивейший Вознесенский монастырь, — рассказывал отец Леонид. — В его истории перемешаны причудливые древние легенды и подлинные факты. Например, перед самой революцией под землю ушла кладбищенская церковь. Именно сама ушла, а не была взорвана. Ученые мужи объяснили это тем, что в XVIII веке ее построили над монастырскими подземными ходами, вот фундамент со временем и не выдержал. Но людям верующим было понятно — это знак великих потрясений. Дальше, к сожалению, не произошло ничего удивительного. Удивляет только одно — тот энтузиазм и то рвение, с которыми Вознесенский монастырь ровняли с землей — взрывали храмы, разбирали по кирпичику красавицу-колокольню… Вы только вдумайтесь — не осталось даже намека на какие-либо монастырские постройки. Только фундаменты, на которых потом возвели аттракционы и танцплощадки. Да подземелья, которые до сих пор не изведаны.

— Почему? — спросил Вовка.

Отец Леонид задумался. Со стороны было не понять — подбирает ли он слова или раздумывает, стоит ли рассказывать дальше.

— С некоторых пор, — будто нехотя начал батюшка, — в этом месте начали твориться непонятные вещи. Казалось, сама монастырская земля устала терпеть над собой все эти увеселительные надругательства. Для начала стали очень странно выходить из строя все эти качели-карусели. Один поэт даже написал на сей счет подобие экспромта:

— Очень миленько, — сказал Стас. — Что это за поэт?