— Вот оно как? — задумчиво проговорил мой собеседник. — Не понимаю я этой системы голосования.

— Говорят, вам поставят в напарники императора Зарка, — сказала я просто ради поддержания разговора.

— Надеюсь, что нет, — ответил Фойл. — Мы давно уже стараемся поднять интеллектуальный и философский уровень научной фантастики, а такие люди, как он, в нашем случае только повредят.

— Почему?

— Как бы вам получше объяснить? — сказал Фойл. — Зарк принадлежит к поджанру, который мы называем «малой НФ», или «развлекательной», или, может быть, даже «классической».

— То есть «дерьмовой»?

— Да, боюсь, что так.

Снова грянули аплодисменты, и распорядитель объявил следующую номинацию.

— Леди, джентльмены и существа! — провозгласил он. — Мы просили Дороти[75] представить следующую награду, но, к несчастью, ее похитили летучие обезьяны прямо перед нашим шоу. Потому эту номинацию буду объявлять я лично.

Распорядитель вздохнул. Отсутствие Дороти было еще не самой серьезной из малых проблем, нарушающих обычно ровное течение церемонии. Сначала Румпельштильцхен рассвирепел и набросился на того, кто отгадал его имя. Затем Мэри Эллиот из «Доводов рассудка» заявила, что слишком нездорова, чтобы принять награду за «Самый скучный персонаж Остин». А Страшилу Редли[76] невозможно было заставить выйти из его гардеробной.

— Итак, — продолжал распорядитель, — номинанты на награду «Самый лучший покойник в художественной литературе»! — Он посмотрел на обратную сторону конверта. — Первый претендент — граф Дракула!

Послышались аплодисменты вперемешку с улюлюканьем.

— Именно! — воскликнул распорядитель. — Сам владыка тьмы, родоначальник целого подчиненного жанра! Он вырвался из своего карпатского замка, и над миром навеки простерлась его тень. Давайте же немного почитаем.

Он положил короткую выдержку из текста в вымыслопередатчик, и я ощутила холодок на загривке, когда описание владыки тьмы хлынуло в мое сознание.

«Там в одном из больших ящиков, которых всего было пятьдесят штук, на куче свежей земли лежал граф! Он или был мертв, или спал, я не мог определить, так как глаза его были открыты и точно окаменели, но без остекленевшего оттенка смерти, щеки были жизненны, несмотря на бледность, а губы красны как всегда. Но лежал он неподвижно, без пульса, без дыхания, без биения сердца. Я наклонился к нему, стараясь найти какой-нибудь признак жизни, но тщетно».[77]

«Там в одном из больших ящиков, которых всего было пятьдесят штук, на куче свежей земли лежал граф! Он или был мертв, или спал, я не мог определить, так как глаза его были открыты и точно окаменели, но без остекленевшего оттенка смерти, щеки были жизненны, несмотря на бледность, а губы красны как всегда. Но лежал он неподвижно, без пульса, без дыхания, без биения сердца. Я наклонился к нему, стараясь найти какой-нибудь признак жизни, но тщетно».[77]