Хавелок смотрел на исполненные шока и ужаса лица гостей с восторгом ребенка рождественским утром.

Веллингтон старался следить за их главной целью, однако новые устройства интересовали его гораздо больше. Он бук­вально чувствовал их прохладную наружную поверхность — он сам так долго добивался подобного эффекта; трансформа­ции автоматов все сильнее поглощали его внимание.

Когда они начали двигаться сами по себе, он почувствовал, как плечи его выпрямляются, а в груди закипает радость. Эти создания были просто великолепны! Ему показалось, что он услышал, как Элиза восхищенно вздохнула, но мгновением позже он понял, что звук этот слетел с его собственных губ.

В этот момент их взгляды с Хавелоком встретились. Этот че­ловек смотрел прямо ему в глаза, и улыбка его становилась все шире. Он с заговорщическим видом кивнул Веллингтону. Его простой жест означал: «Я вижу, что вы понимаете». Хавелок не отводил взгляда от Веллингтона, пока по обе стороны от не­го не встали два восьмифутовых автомата.

—   Я даю вам новую прислугу на этот вечер, друзья мои. Я даю вам будущее, — провозгласил он голосом отца, объяв­ляющего о рождении своего ребенка. — Будущее, о котором общество так долго мечтало, — они воплотят его в жизнь. Но прежде чем это станет реальностью...

Его палец щелкнул единственным выключателем на запя­стье ближайшего к нему «слуги», и зеленое сияние внутри его черепа на миг вспыхнуло. Хавелок повторил то же самое со вторым автоматом, и оба они двинулись из комнаты со стран­ным изяществом, несколько неожиданным, учитывая их впе­чатляющую комплекцию и рост.

—   ...поужинаем сначала? Пожалуйста, вернитесь все на свои места.

И снова была подана прекрасная еда — овощи, зелень, дичь, барашек и отличное вино, которое, казалось, никогда не кон­чится. Все было также восхитительно, как и в предыдущий ве­чер, хотя безмятежная беседа и любезности периодически пре­рывались, когда в обеденный зал медленно входили грозные механические монстры. Поразительно, но автоматы были в со­стоянии выполнять обязанности слуг во время ужина ничуть не хуже, чем люди. Казалось, были учтены все задержки, свя­занные с их размерами.

Но дело было еще и во внешнем виде этих автоматов. Не­сколько жен членов братства — и даже некоторые мужчины из общества — бледнели, когда эти создания обслуживали их. Разговаривавшие резко замолкали, когда между ними просо­вывалась металлическая рука, чтобы подлить им вина. Веллинг­тону казалось любопытным, что, если к домашней прислуге отношение было как к вспомогательным приспособлениям для привилегированных, механических слуг это касалось еще в большей степени. Они не были одушевленными, не обладали рассудком или каким-либо сознанием. У них не было самомне­ния, которое можно было задеть. Никаких слабостей или уяз­вимых мест. Если у них выдастся неудачный день, их можно про­сто направить в ремонт. Эти автоматы действительно являлись приспособлениями.