– Ну, полчаса, – сказал я. – Никак не больше.

Я не стал ему говорить, что больше – это означает конец. Это означает – люди Берримена не могут прийти на помощь. Впрочем, такого не должно было произойти.

– Я не хочу ждать долго.

– Увы, – заметил я рассудительно. – Надо. А главное, не вставайте с кресла. Если забраться на дуб, простреливать можно весь кабинет, но угол, пожалуй, остается безопасным.

Кофе!..

Старик не уставал меня изумлять. Иногда мне казалось, я ему мешаю, я вторгся в сценарий, в котором мне места не предполагалось, и в то же время Беллингер, несомненно, держался за меня.

– Может, они ушли? – спросил он, прождав три или четыре минуты.

Я промолчал.

Отвечать ему не было смысла. К тому же, в отличие от него, я не хотел, чтобы нападавшие ушли. Напротив, я ждал от них самых активных действий, ведь одного предстояло взять живым.

19

Прошло семь минут.

Напряженная тишина установилась в саду и в доме, даже цикады смолкли. Возможно, их напугали выстрелы.

– Ну? – сердито спросил Беллингер. – Почему бы нам не спуститься вниз? По–моему, никого там нет.

Я прислушался и покачал головой:

– Не стоит торопиться.

– Здесь скверно пахнет. Мне здесь не нравится. Я не хочу дышать таким воздухом.

– Лучше дышать таким, чем вообще не дышать.

Кажется, до него что–то дошло, но молчать он и не думал:

– Айрон Пайпс, почему у тебя такое дурацкое имя?

– Не знаю… Оно вам не нравится?