- О чем ты думал?!

   - О том, что я должен быть здесь, хотя бы ненадолго, - он вдруг обернулся прямо к Эше, словно с самого начала знал, где именно она находится, и Шталь, все это время изо всех сил пытавшаяся попасться ему на глаза, вдруг испугалась сама не зная чего и сунулась за спину Марка. Тут же себя обругала и выскочила, но Олег уже отвернулся к Михаилу, что-то отвечая на его гневные возгласы, потом кивнул, и все направились обратно. Шталь двинулась вместе с остальными, отчего-то чувствуя себя так, словно потеряла нечто очень важное. Захотелось стукнуть обладателя спрятавшей ее спины, хотя Зеленцов совершенно ни в чем не был виноват.

   - Вы уж простите, что мы так... и в таком виде, - хрипловато шепнула рядом Ольга.

   - Я думаю, вид тут совсем не важен, - искренне ответила Эша. - Как рука?

   - Да вроде ничего, - Лиманская вздохнула. - А вот палец жалко. Хороший был палец. Тем более указательный.

   - Ну, в этом можно найти и положительную сторону.

   - Да ну? - голос младшей Ювелирши зазвучал чуть воинственно. - И какую же?

   - Это не был средний палец.

   - Ну, - Ольга хмыкнула, - в общем да. Выглядишь ужасно, Шталь, хотя не могу не заметить, что какой-то части моей сущности смотреть на это довольно приятно.

   - А я знаю, - сказала Шталь.

   Несколько минут они в молчании стояли перед могилами, и Эша, не в силах сдерживаться, то и дело косилась на Ейщарова, который стоял неподалеку, опираясь на плечо Оружейника и глядя перед собой немигающими глазами. Ни прыгающие тени, ни алые отсветы не могли скрыть его страшной бледности, сильно осунувшееся лицо казалось далеким, призрачным, и в какую-то секунду Эше даже подумалось, что Олег ей только мерещится. Ейщаров чуть повернул голову, его ничего не выражающий взгляд скользнул по ее лицу и снова уплыл к свежим насыпям, укрытым цветами. Похоже, он даже не увидел ее, и так странно и даже обидно было понимать, как мало это сейчас значит по сравнению с тем, что она может видеть его, что он не среди тех, кого они пришли проводить.

   Говорящие с огнем снова обступили свое неспокойное пламя, и то, замерев на мгновение, вспухло и заклубилось, перетекая сверху вниз, а потом словно всплеснулось, и пронзило воздух десятками длинных огненных лепестков, обратившись огромной полыхающей хризантемой. Иван Дмитриевич подвел ладонь под основание одного из лепестков, и тот, отделившись от огненного цветка, остался у него на ладони, мягко, волшебно изгибаясь из стороны в сторону. Ната-Бестия сделала то же самое и застыла рядом со старшим Говорящим с огнем, держа колыхающееся пламя на стыке сомкнутых ладоней. Лена, взяв свой лепесток, отошла к дальнему концу полукруга и встала там, подняв ладонь с огоньком почти к самому лицу и пристально глядя куда-то внутрь пламени. Следующим к огню решительно подошел Электрик, бестрепетно подхватил один из лепестков и двинулся обратно, унося живой, изгибающийся язычок пламени на своей ладони, а огненная хризантема немедленно отрастила новый лепесток взамен утраченного. За ним потянулись остальные.