— Честь! — рассмеялся Ник. Смех отдался в голове такой болью, что он чуть не вырубился. — Честь, — повторил он. — Честь человека, который хладнокровно убил собственную дочь. Выстрелил ей между глаз из пистолета двадцать второго калибра, так, чтобы пуля попрыгала внутри черепа и уничтожила там все.

— Хай, — прохрипел Сато. — Признаю, что убил мою любимую дочь Кумико. Она, как раньше ее мать, была светом моей жизни. И я собственной рукой погасил этот свет. Понимаете, это была разновидность дзигая — разновидность ритуального сэппуку для женщины-самурая, без вспарывания живота. А моя дорогая Кумико была настоящим самураем.

— Ваша дочь не совершала самоубийства, Сато, — отрезал Ник. — Вы убили ее. Вы застрелили ее, а вместе с ней и Кэйго, который целиком и полностью доверял вам.

— Хай, — снова сказал Сато, чуть наклонив голову. — Но это так или иначе произошло бы по приказу Накамуры-сама. Судьба моей дорогой девочки и ее любовника была предрешена. Кумико знала, что их ждет, когда решила пойти к вашим денверским властям — к боссу босса вашей любимой жены — и рассказать им об истинном происхождении флэшбэка. Это был ее дзигай, и я принес обоим быструю и безболезненную смерть.

— Вы почти отрезали парню голову, — сказал Ник.

Наклоненная голова Сато чуть качнулась из стороны в сторону.

— Не парню, а мертвецу. Он умер мгновенно.

Ник до того лежал, опершись на локоть; теперь он бессильно упал на бок, продолжая смотреть на Сато. Капитан Макреди, Вэл и другие люди, вошедшие в палатку, представлялись ему далекими силуэтами. Для Ника в этой ночи существовали только он и Сато.

— Не понимаю, — сказал Ник.

— Чтобы сделать то, что я должен был сделать, мне нужно было завоевать полное доверие Накамуры, — стал объяснять Сато. — Моя любимая Кумико и молодой Кэйго сами избрали свою судьбу… Попытка Кэйго рассказать миру об использовании Японией флэшбэка с целью довершить упадок Америки была отважным и дерзким поступком — совершенно в характере этого молодого человека. Как вы сами сказали, Боттом-сан, он был истинным бунтарем внутри цивилизации, в истории которой известно очень мало бунтарей. Исполнив приговор своими руками, я прошел испытание. Накамура больше не сомневался во мне.

— И для чего вы это сделали?

— Помните послание, что Омура-сама передал мне через вас: «В этом мире есть дерево без корней, его желтые листья борются с ветром…»? Стихотворение, сочиненное Содзаном, любимым учителем Омуро-сама и меня, за считаные минуты до смерти… оно было последним кодовым посланием, которое требовалось мне, чтобы начать сегодня.