И что бы еще ни происходило —
во всех временах и местах —
незапамятное и многое —
нескончаемое —
вздымающееся —
явственно ощущалось —
и все запуганные, устрашенные жители Лондона на протяжении метамомента с 1065 по 2006 год, каждый в своем собственном мгновении, спутанном с другими, в каждой из ужасных ситуаций, в каждой из каморок, где им зажимали в тисках пальцы, подвешивали их вниз головой, унижали, лишали имени, хулили, избивали, подвергали издевательствам, на мгновение, на одно только мгновение, которое не спасет их, но которое сможет хотя бы послужить крошечным утешением, почувствовали себя лучше — ощутили радость.
Пол смотрел, как отходит Госс.
— Что такое? Что такое? Что? Что? — повторял Тату.
Пол не обращал на него внимания. Мардж тоже.
Она застыла, держась за голову там, где Госс чуть не вырвал ей волосы. Когда Сабби умер — как будто он был живым, как будто был чем-то, кроме футляра с лицом, — то он развалился, рассыпался на отвратительные обломки. А затем и они растаяли, и осталось только сердце, остановившееся человеческое сердце, слишком большое для груди Сабби.
Госс не раскрошился. Госс лежал там же, где упал, и был похож на обыкновенного мертвеца.
— Прости, — сказал наконец Пол, обращаясь к Мардж. — Нужно было, чтобы он мне поверил. Иначе он ни за что не оставил бы Сабби одного.
Они смотрели друг на друга. Тату кричал, вынужденный смотреть в темноту парковки, где ничего не происходило.
— Что ты сделал? — спросил Тату.
— Я знал, что они найдут меня, — продолжил Пол, игнорируя его. — Я никогда не справился бы с ним. Это единственное, что мне удалось придумать. Я знал, что они подслушают наше сообщение, если мы пошлем его отсюда. И мне нужно было, чтобы они подслушали и пришли. Не поможешь ли мне прикрыть его? Его, Тату. — Он поднял руки. — Не думал, что так получится с Вати. Мне очень жаль. Мне казалось, что Госс и Сабби доберутся сюда первыми. Так оно и вышло, но я не предполагал, что они спрячутся и будут ждать. Я пытался уговорить его уйти.
— Я не понимаю, — сказала Мардж. — Ничего.
— Да. Извини. Давай я расскажу тебе все, что сумею.