В руссийский «храм науки» эвереттику ввел через дверь «физического входа» М.Б. Вименский. Она вошла в него, но не как «простая прихожанка», а как «очередная странница»… Никто из «жрецов» этого храма не только не пошел ей навстречу, но даже и не взглянул в ее сторону.
Я был тогда в храмовой толпе и попытался помочь усилиям М.Б. Вименского привлечь внимание к этой великой страннице. Но мой голос оказался настолько слаб, что кроме нескольких десятков новых Интернет-знакомств не принес ничего. Конечно, из этих десятков активных точек будут формироваться вполне плодотворные ветви, но от ствола моей жизни они – увы! – отделены паутиной «бытовых мелочей», пустой суеты и забот о хлебе насущном…
Однако за этим равнодушием «корифеев» я ощущаю если и не страх, то их явный испуг, который прорвался у того доктора наук, который так откровенно сказал мне «в четыре глаза» о возможных последствиях признания эвереттики.
Во всяком случае, теперь, после отчаянной попытки Вименского, было бы глупо ломиться в уже открытые, но явно негостеприимные двери физического входа.
С самим Вименским отношения тоже как-то не сложились. Нам пойти бы с ним «вдвоем, как по облаку», но… Но «два медведя в одной берлоге не живут», а тем более, по облакам не летают… Да и вряд ли он во мне «медведя» чувствовал, скорее, подумывал (если подумывал…): «Ну, это ведь из хора… балалаечник». (Забавно, но этот термин сегодня звучит двусмысленно, но отнюдь не унизительно, ибо обретает новую жизнь – так теперь «среди своих» называют руссийских приверженцев теории суперструн. И они совсем не обижаются на это! Но я, к своему сожалению, не вхожу в их «ансамбль» – не хватает «музыкального образования». И уже нет надежды на то, чтобы как-то восполнить этот пробел воспитания…). Ну, а в пропаганде эвереттики, безусловно, после феерического (т. е. яркого и краткого) успеха Вименского, следовало «идти другим путём».