— Это они?

— Где? Где они были? — никогда не думал, что пара рубинов может так взволновать.

— В несессере полковника Гаусгоффера. В серебряной коробочке среди зубного порошка.

Принц кивнул, словно ожидая услышать нечто подобное.

— Но полковник намеревался уехать.

— Он и уехал.

— Пусть так. Пусть так, — принц осторожно, нежно поместил камни в маленькую полированную шкатулку; глаза его блестели, он суетился, потирал руки, ходил по кабинету из угла в угол. Наконец он остановился перед нами.

— Мистер Холмс, вы блестяще подтвердили репутацию лучшего частного сыщика. Здесь, в чужой вам стране, вы вернули пропажу спустя двадцать четыре часа после того, как взялись за дело, и это несмотря на события, которые так внезапно вторглись в нашу жизнь. Безусловно, вы заслужили дополнительное вознаграждение. Предпочитаете наличные?

— Удобнее через мой банк.

— Как вам будет угодно. Я телеграфирую своему поверенному в Лондоне. Вы когда отправляетесь?

— Вашему Высочеству не угодно, чтобы мы…

— Занялись сегодняшними событиями? О, нет. Такие дела в России находятся в ведении государственных служб. У нас с этим строго. Закон!

— Тогда завтра мы покинем замок.

— Надеюсь, мы увидимся утром. Увы, обстоятельства сделали меня не самым гостеприимным хозяином.

Нам оставалось откланяться. Ни я, ни Холмс не сказали ни слова до тех пор, пока не очутились в холле «Уютного». Более того, Холмс успел выкурить трубку, а я — выкушать чашку чаю (слуга принес шумящий samovar и блюдо разных сластей), прежде чем молчание было нарушено.

— Итак, Ватсон, нас рассчитали.

— Можно подумать, вы мечтали стать придворным детективом и поселиться здесь навечно, — признаться, я был немного задет невниманием принца. — Тайна раскрыта, порок наказан, добродетель торжествует, чего же боле?

— Нет, Ватсон, нет! Раскрыт самый поверхностный, очевидный слой дела! Господи, судить о сложнейших событиях лишь на основании отпечатка ботинка или по сломанной ветке — само по себе преступление!

— Какой ветки?

— Это я так, к примеру.